И я не увидел её вчера. Ольгу увидел ночью. Видимо, сказал что-то… А Марию не увидел. Ничего ей не объяснил. Не смазал, не стёр это страшное ощущение, ещё не проникшее, не вошедшее до конца… Она не увидела нас с Ольгой, как я тогда – счастливых родителей, и в ней зарождается теперь иммунитет… безразличие… Мне тогда, тридцать лет назад, было легче: родители были рядом, когда я умирал от страха за них, за нас всех и от любви к ним… А она?! Да что же это такое в моей жизни?!
Я достал телефон и написал ей: «Привет, любимый ребенок. Мне нужно было уехать по делам. Завтра вернусь, и все вместе пойдем куда-нибудь. Целую. Ты самая лучшая на свете». Мне стало чуть легче. И ещё – хорошо, что с Ольгой я вчера хоть как-то помирился. Не помню как. Но она же провожала меня утром?! И поцеловала?! И про рубашку мы поговорили?! А главное, она что-то скажет Марии. Это чудесно!
Как я живу?! Господи?! Как я живу?!
А через час мы приехали…
Камешки считались городом, но всё, что его напоминало, – несколько пятиэтажных домов из серого кирпича, что-то вроде площади, убегающей под уклон, – осталось позади. Мы ехали по деревенской улице. Не то чтобы убогой… тоскливой… бедной… Какие-то недоросшие черешенки, абрикоски на обочине… Деревянные заборы – сплошные и из штакетника… крепкие и развалившиеся… всё вперемежку… Даже странно, что где-то была Москва с проспектами, асфальтом, вереницами дорогих автомобилей, оштукатуренными особняками, нереальными громадами новостроек, ночными фонарями, суетой… жизнью… Кто из местных видел-то ту Москву?!… Вообще, тут казалось странным, что где-то есть большие города… Есть жизнь… Хотя, кто его знает… как они тут живут… о чём думают и где, по их мнению, есть жизнь…
Дом, который мы искали, был с моей стороны. Я просто его ещё не видел. И почему-то всё думал: какие там ворота? Хотелось, очень хотелось… чтобы вот они… были хорошими. Чтобы не выдавали они бесконечной бедности… той самой проданной коровы, машины… каких-то занятых денег… Чтобы забор был окрашен, а не просто какие-то серые истлевшие доски… Ещё семь таких ворот. Это же деревня. Тут всё по-человечески, по номерам. Тут не может такого быть, как в Москве, когда напротив дома №117 будет 198/б. Или вот как у нас, например, дом. Корпус два. Он стоит сразу на улице. А где корпус один – я до сих пор не знаю… Какие же у неё ворота?!
Машина остановилась.
Я сидел. Курил. Выходить не хотелось. Что скажу? Зачем приехал? Корову