Только расследование адмирала Хьюитта охватило практически весь комплекс документов по первому контакту с врагом. В заключительном отчёте от 12 июля 1945 г. отмечено, что были соприкосновения с противником до 6.30, а именно, в 3.42 тральщик «Кондор» заметил перископ неизвестной подводной лодки[385], о чём было сообщено эсминцу «Уорд», судя по показаниям его капитана Аутербриджа, в 3.58[386]. Эсминец начал поиски субмарины, ведя переговоры с «Кондором» по радио, они были записаны станцией на мысе Бишоп и впоследствии опубликованы в ходе расследования Хьюитта[387]. Эпопея с поиском и уничтожением данной субмарины подробно изложена в отчёте Хьюитта и ряде других источников[388].
Киммель не мог в 1941 г. разобраться в событиях раннего утра 7 декабря, так как в его распоряжении не было всего комплекса боевых донесений и других важнейших источников. Среди них не оказалось донесения с тральщика «Кондор»[389], а оно бы сыграло ключевую роль в изложении данного эпизода и его оценке. У Киммеля было всего два доклада относительно утреннего столкновения: лейтенанта Аутербриджа от 13 декабря 1941 г. и командующего 80-м дивизионом эсминцев Фулленвиндера от 12 декабря того же года. А в них чётко обозначено: «Уорд» установил контакте подводной лодкой в 6.40, атаку начал в 6.45[390]. Эти данные и включил Киммель в свой доклад[391]. Других сообщений о соприкосновении с противником не содержится в донесениях Аутербриджа и Фулленвиндера; стало быть, и у Киммеля они не могли появиться. В этом случае можно обвинить Аутербриджа в сокрытии ценной информации: он был обязан описать события с 3.58 до 6.40 (особенно переговоры с «Кондором») и свои действия. Объяснение поведения лейтенанта может быть следующим: его доклад озаглавлен как «Уничтожение японской субмарины эсминцем "Уорд”»[392]. По-видимому, такая тема, как считал Аутербридж, исключала любые упоминания о ведении поиска и других событиях раннего утра 7 декабря и должна была касаться лишь непосредственного уничтожения противника. Как видно, подобное отношение американских офицеров (в данном случае лейтенанта Аутербриджа) к написанию донесений существенным образом повлияло на последующий анализ и, соответственно, на восприятие других офицеров (адмирала Киммеля и Фулленвиндера) и гражданских лиц (членов различных комиссий). Это вызвало фактическую ошибку, неточность, которую можно принять за сознательную фальсификацию, если не учитывать состояние источниковой базы докладов Киммеля и Фулленвиндера[393].
Совершенно иная картина в вопросе о первом контакте