– А что происходит с живыми душами после смерти тела?
– Все во Вселенной – часть Единого лотоса, вселенского цветка, и после смерти бренного тела живая анима, заключенная в цветке, возвращается домой, в объятия своего прародителя, сотворенного солнцем, где, впитав силу божественного света, перерождается в новом теле в каком угодно уголке Вселенной.
Тогда я мало что понял, не много понимаю и сейчас. Но я уяснил главное – то, что мы делаем, невероятно важно и угодно Создателю. Поняла ли что-то девочка с синими глазами, не знаю, но это несомненно была она – Аурелие.
Оторвавшись от нахлынувших воспоминаний, я спрашиваю:
– Как ты это делаешь? Свою работу.
– Обыкновенно, через Древо познания. Могу показать тебе, если захочешь. Только в другой раз.
Я не могу дождаться этого другого раза, и он наступает. Думая о ней, я пишу лотосы у воды, и она появляется из ниоткуда, давая о себе знать еле слышным шелестом платья. Я оставляю свое занятие без сожаления, чудо перерождения лотосов больше не кажется мне волшебным. Оно вдруг стало чем-то обыденным, как будто отошло в тень, отстранилось. Мое существо теперь внимает иному сиянию из незнакомого живого источника – обжигающего, возможно, опасного, неизведанного и потому до изнеможения, до боли притягательного.
Мы прогуливаемся по утреннему лесу. Я достаю из папки свои рисунки и показываю ей.
– Занятно. – Аурелие перебирает один за другим. – Цветы, пейзажи – очень миленько и недурно, но однообразно. Ты никогда не думал нарисовать что-нибудь другое?
– Моя работа – рисовать лотосы. Природная красота непогрешима, совершенна. Природа прекрасна в любом воплощении: лотос каждую ночь закрывает свои лепестки и, прячась под водой, умирает, и это прекрасно, как и его возрождение навстречу рассветным