Лично меня при этом поразила не столько бестактность сценариста (Юрий Левитин стоял рядом), сколько абсолютно спокойное выражение лица композитора. Точно он и не слышал обидных для себя слов. Точно он думал о чём-то совсем постороннем. Примерно так же выглядел и дирижёр. А вот Ярополк Лапшин попытался что-то сказать в защиту композитора, но его слова прозвучали как-то не очень внятно и убедительно.
Запись оригинальной цыганской музыки между тем продолжилась. И тут в павильоне появляется Соня Тимофеева, настоящая цыганка, певица, танцовщица, актриса театра «Ромэн». В те времена Соня была едва ли не лучшей исполнительницей цыганских песен и романсов в пределах Союза. Одно её исполнение романса «Не вечерняя» в фильме «Живой труп» чего стоило. В «Приваловских миллионах» Соня снималась в эпизоде. Понятно, что режиссёр пригласил на запись цыганку и певицу отнюдь не случайно.
Соня, прослушав записываемую музыку в павильоне, буквально ворвалась в наше помещение, тут же бросилась на шею композитора со словами: «Боже, какая прекрасная цыганская музыка! Юрочка, поздравляю!..» – и начала печатать порозовевшие щёки смущённого Юрия Левитина искренними и сочными поцелуями.
Я глянул на сценариста Болгарина. На него было жалко смотреть.
И поделом, подумалось мне (и, похоже, не только мне) с облегчением.
Дело было на Байкале. Без малого сорок лет назад. Село Гремячинск. Замечательное место, прямо на берегу Байкала. Жили там обычные для тех мест люди – рыбаки, охотники, лесники. Было, как и полагается, и начальство.
Один из начальников – мой тесть Александр Терентьевич Алфёров, главный по рыбоохране тех мест. Точнее, самый главный, самый авторитетный и самый уважаемый человек на многие квадратные километры в округе, причём безо всяких там оговорок.
Действительно, Александра Терентьевича было за что уважать. Герой Великой Отечественной войны в самом что ни на есть прямом смысле. Ушёл на фронт девятнадцатилетним мальчишкой, а пришёл – вся грудь в орденах и медалях. Два ордена Славы. Полным кавалером этого самого главного солдатского ордена стать не успел – слишком тяжкие были ранения, заставили вернуться с войны до срока.
О боевых подвигах и заслугах тестя – разговор отдельный. И о том, каким он был начальником рыбоохраны, – тоже отдельный. Скажу только, что сам неоднократно наблюдал, с каким почтением к нему относились не только законопослушные граждане, но и самые злостные и неисправимые браконьеры.
Отличительной чертой Александра Терентьевича было умение рассказывать разные смешные истории. А рассказывать было кому. В его доме гости появлялись с регулярностью восхода и захода солнца. Одну байку Александр Терентьевич рассказывал не очень часто, но я точно знаю, что она была едва ли не самой любимой.
Жила-была в Гремячинске