Теперь староста Ирвинг отправлял его неведомо куда.
– Что я должен сделать? – напряженно спросил Яма, догадываясь, что все оборачивается хуже, чем он предполагал.
– В последнее время Культ баалов распространился по всему Сандаруму, разве что в Эпимахии клеттов он не прижился да севернее Думмтрола. Их учение притворяется развитием личности, но на деле потворствует низменной сути человека. Баализм меняет людей и все общество. Не смотри на меня так, я отвечаю на твой вопрос. Будем откровенны: учение о Пути предано забвению, знание истины рассыпалось на разрозненные по всему миру осколки, настоящих путников почти не осталось. И хоть наше селение насчитывает всего пару сотен людей, но я в нем – хранитель Пути, а не только староста, и это большая ответственность. – Ирвинг умолк, а потом громко спросил: – А кто ты?
– Я путник, – ответил Яма шепотом.
– Да. И у тебя тоже есть обязанности. Мы должны внести посильный вклад. – Голос хранителя стал серьезным, слова наполняли тишину каменной хижины, как строки летописи заполняют чистый свиток. – Я поручаю тебе покинуть горы Вестмонд и узнать о Культе баалов все. Кто ими в действительности руководит, как построена их идеология, какие у них цели, откуда они вообще появились. Отправишься на север в Барген или на юго-запад в Луарцию – решать тебе, однако лучший способ собрать сведения – сделать это изнутри. Тебе придется вступить в их культ.
Яма тяжело вздохнул и закрыл исхудалое лицо руками. Староста верно подметил, что Яма не людей ненавидит, а то, какими гадами они становятся. При таком раскладе большой мир не кажется таким уж гнусным. Проблема в том, что именно баалисты воплощали в себе то, что ненавидел и старался избегать Яма. Злобные, жадные, самодовольные, наглые, лживые твари – вот какими они становились в погоне за своими идеалами. Идолопоклонники, обожествившие свои страсти и назвавшие их баалами. На их общество придется променять процветающую деревню с трудолюбивыми образованными жителями. А пасторальные пейзажи каменных и бревенчатых хижин среди рощ и чистых речек в горной долине сменятся вонючими городами с промышленным смогом… ради чего? Что-то гулко ударилось о деревянную столешницу прямо перед ним. Он вздрогнул и открыл глаза, брови поползли вверх.
– Возьми мой посох, – сказал хранитель Ирвинг, – его называют железным, но он не ржавеет. Он тяжеловат, но сделает тебя сильнее, а в стычках, которых, боюсь, тебе не избежать, им можно остановить клинок или сломать кости. – Хранитель задумчиво покивал, будто припоминая что-то.
Яма поднялся со стула и взял посох, оказавшийся ему до плеча. Мышцы напряглись, но посох лежал