Вдоволь наигравшись с аллочкиным малышом, я, вернувшись домой, совершенно спонтанно написала рассказ о тех временах, когда мой сын был маленьким. Оторвавшись от писанины лишь к вечеру, я, весьма довольная и счастливая, легла спать. Рано утром раздался телефонный звонок. Его тревожная трель не оставляла никаких сомнений – звонила тётя Лика. «Привет. Ты уже составила из моих записей складный текст?» – спросила она требовательным тоном. «Да, я попыталась склеить как-то разрозненные части, но пока материала слишком мало», – брякнула я честно спросонок, не успев сочинить дипломатическую версию ответа.
«Нет! Нет, нет и нет! – воскликнула тётя, возможно, заломив при этом трагически руки, – всё надо сократить! Там полно ненужных и порочащих нашу семью подробностей!» «Сократить? – окончательно проснулась я, – Но ведь там и так всего десять страниц! Какие порочащие детали?» «Помнишь рассказ о моей бабушке и её двух сёстрах? Бабушка Катя не стала врачом, потому что решила рожать детей от деда Ивана, её сестра Лиза вышла замуж за командира красной армии, который изображал героя, а, на самом деле, оказался настолько малодушным, что согласился, вопреки своим политическим взглядам, венчаться в церкви, а третья сестра, Клава, та вообще…» «Что?» – замерла я, подозревая, что сейчас узнаю какую-то семейную тайну. «Она была любовницей циркового артиста и сбежала с ним в какую-то Тьму-Таракань!» «И кто же он был, этот артист?» «Какой-то силач, тягавший гири на арене. Его звали Иван Поддубный». «Так вот это всё надо из моих мемуаров убрать!» – продолжила тётя, не дождавшись от меня, переваривающей всю эту информацию, ничего в ответ. «Да, но…, – отмираю я, – этого ничего в них и нету». «Как – нету? – возмущается тётя, – Проверь внимательно нашу с тобой переписку!» Я проверяю и, действительно, нахожу одно письмо на эту тему. Текст его такой – «Надо вычеркнуть про Клаву и Лизу. Не к месту пока». Ну, что же. Мне меньше работы. Тётя сама всё вычеркнула. Причём, даже не написав. А это уже высший пилотаж!
Что касается гранд аморе, которая случилась с моей тётей, когда ей стукнуло шестьдесят восемь лет, то я слышала версию этой истории от младшего сына Анжелики, Лёвы, который принял уже давно мудрое решение, что родных легче всего любить на расстоянии, и уехал жить в Африку. «Представляешь, – с долей иронии пополам с возмущением рассказывал мне Лёва в один из своих приездов в Москву, когда мы сидели в кафе и болтали о том – о сём, – мама совсем спятила. Она застала папу за просмотром эротических журналов и решила с ним развестись по причине его низкого морального