испорчено. «Алло! Лика! Привет! Как поживаешь?» Это была моя итальянская тётушка. Тётя Анжелика. Так уж получилось, что мы с ней в каком-то смысле тёзки, потому что в кругу семьи и её, и меня порой называют Лика. На этом наше сходство заканчивается. Не дав мне опомниться и сказать хотя бы «привет», тётя восторженно сообщила, что у неё есть для меня замечательный сюрприз. Из дальнейшего разговора я поняла, что тётушка моя, будучи по натуре очень деятельной и не зная, чем себя занять на склоне лет, решила написать мемуары. Виделись мы с тётей в последний раз очень давно, когда я была ещё подростком. Тётя, с того момента, откуда простираются мои воспоминания о ней, была замужем за итальянцем и жила за границей, но иногда приезжала в Москву повидать родителей и старшую сестру (мою маму). Всякий раз приезд тётушки ознаменовывался подарками, вкусным ужином из заморских яств и скандалом. Мне, правда, перепадали лишь подарки и яства, а вся нервотрёпка – моим родителям, которых вместе со мной, как уверяла тётушка, она много лет «тащила на себе». Не очень понимая, куда, зачем и с какой целью тётя нас всех тащила и не вникая в эти ненужные подробности, я уплетала бутерброды с икрой и примеряла красивые кофточки и платья. После смерти бабушки с дедушкой, тётя приезжать в Москву перестала и общение с моей мамой полностью прервала. До нас лишь изредка долетали отголоски новостей о жизни тёти Лики, состоявшие из одной ёмкой фразы – «дожёвывает Павлика». Павликом в нашей семье ласково называли дядю Паоло, мужа тёти Лики, героического сына итальянского народа, ставшего на долгие годы громоотводом, гасившим всплески тётушкиного темперамента.
«Мемуары – это прекрасно! – воскликнула я, узнав о намерении тётушки поделиться с миром воспоминаниями о событиях из её жизни, – Лично я многое хотела бы узнать о нашей семье, наших предках. Но мама была не очень разговорчива. Да я её почти и не расспрашивала, о чём сейчас жалею». «Вот именно! – горячо подхватила мои слова тётя Лика, – В юности все так беспечны по отношению к истории своей семьи. А по прошествии лет и поговорить уже не с кем будет. Жаль, мои сыновья этого не понимают. Я натолкнулась на стену непонимания с их стороны. Они не хотят слушать мои рассказы о прошлом. И я решила…» «Что?» – ещё раз переспросила я. Хотя уже понимала, что речь идёт как минимум о великой книге, которую, как подсказал мне мой внутренний голос, тётя собирается выпустить не без моего участия. Внутренний голос, увы, не ошибся. «Я напишу книгу, мемуары эмигрантки, – сообщила мне важно тётя, – а ты будешь моим редактором. Нет, даже более того – ты будешь моим полноправным соавтором, и твоё имя будет красоваться на обложке рядом с моим. Но! – я так и увидела в своём воображении, как тётушка многозначительно устремила к небу указательный палец правой руки, – Книга должна быть гениальная!»
Понимая, что тётушка возражений не потерпит, я дипломатично промолчала. Я, которая, скажем так, балуется писательством ради своего удовольствия,
