Я не назвал луну глупышкой,
Но красотою объявил,
Когда собою освещает
В ночи прекрасное лицо,
Тогда ничто не замечает,
Как время катит колесом.
Тут Анне быстро подал руку
И что есть духу побежал —
И побежал я скоро, быстро —
Амур сразил бы наповал.
Не вынес бы такой награды,
Земного счастья за труды —
За школу дней моих суровых
И вдохновение груди.
Шесть лет нечаянной разлуки
Чредой прошли, как час один.
И наша встреча состоялась!
К чему душевный карантин?!
Душе настало пробужденье
От тягот мелочных обид —
Вернулось сердцу вдохновенье,
И дух во мраке не скорбит!
Забилось сердце в упоенье,
И для него воскресли вновь
Былые лица и картины,
И жизнь, и слёзы, и любовь…
…Глубокой ночью я вернулся
В своё докучное село,
Засел за стол, перо – в чернила,
Когда свиданье увлекло.
Так увлекло теченьем чувства,
Что без помарок набросал:
«Я помню чудное мгновенье…» —
И мысли к сердцу привязал…
И вот настал день расставанья,
В Тригорском снова был обед —
Все провожали Анну в Ригу…
Останусь вновь один средь бед…
В июле вышел мой Онегин,
А девятнадцатого дня
Я подарил радушно книгу —
Глава лишь первая одна.
Нашла листок, как знак прощанья,
Средь неразрезанных страниц,
Что Анна Керн собралась спрятать.
Как спрячешь чайку средь синиц?!
Смотрел в глаза ей слишком долго,
А после выхватил листок,
И отдавать мне не хотелось —
Здесь был конец и мой исток.
Смешалось всё в моём сознанье —
Печаль и радость, всё одно:
«Я помню чудное мгновенье…»
Минули дни, и где оно?
Холодный страх обуял душу —
Страшился Анну потерять:
Недолго мне писать осталось,
Поля рисунками марать…
Меня насилу убедили
Вернуть чудесные стихи…
Я тихо просьбе улыбнулся —
Сегодня плакать не с руки.
Негоже плакать мне, мужчине, —
Давно на беды не пенял.
Молчи, возвышенная дама.
Судьбу нельзя сложить в пенал…
«Тебя я больше не увижу…» —
Сказали оба без слезы,
Друг другу мы подали руки…
Расстались в небе