– Я будто на «машине времени»… Это невероятно…
– Вам, однако, не впервой ведь «реликты времени» видеть. Почему же «невероятно»?
– Павел Первый… он – как живой, как… близкий человек! Благодарю вас! – честно и просто ответил Лев Антонович.
– О! Это прекрасный и верный ответ! – Пасхин вскинул бровь, как это делает большой начальник, довольный работой маленького начальника.
– Но… ничего нет… о метках! Как… – с волнением и огорчением заговорил кладоискатель.
– Есть! Но сейчас, любезнейший, я скажу о них на словах. – Брови всё ещё висели над глазами, как крылья. – В одной записке они названы «оком». Могу позволить себе предположить три известных изображения: «Око всевидящего», «Око возрождения» и «Око Осириса». Правда, там затёрты ещё два слова…
Ирин не мог оторвать глаз от бровей аристократа.
– Вы увидели на мне третий глаз? Или то самое «Око»? – пошутил тот.
– Да… извините… странно… Ваши глаза напоминают «Око Осириса», как рисуют его на лодках мальтийские рыбаки.
– Как же?
– С чёткой густой бровью. Приподнятой. И ещё… ха… ещё в цветах российского «триколора».
– Прелестно!
– Каким же будет наш «договор о намерениях»? – деловито спросил Лев Антонович.
– Самый обыкновенный. – Морщинки вокруг глаз немца стали похожи на локоны Медузы Горгоны, и вокруг чёрного зрачка появилась в тёмно-синей радужной оболочке «пляшущая луна». – Вы пишите мне расписку, что брали в аренду мою «машину времени». Кровью! – Улыбочка мефистофельская. – Шучу. Это – фигура речи. Перед Ним и Павлом… – Он показал рукой на алтарь, на небо и на сердце. – …мы и совершили сделку.
– Я всё равно… мне нужно понять: почему вы мне доверяете? – Лев был искренним.
– Что ж, милейший… Наверно, вам действительно нужно знать, почему именно вам я доверяю корабль намерений… э… поисков. Во-первых, мне восемьдесят девять лет, и искать кандидатур не приходится. Во-вторых, к этому возрасту я успел научиться отличать людей. Вы мне симпатичны, и я чую в вас Мастера. Ну и, в-третьих, хочется побыть немного добрым волшебником!
Вольдемар Генрихович встал, взял Льва под локоть, и они двинулись к выходу. У машины Пасхин не спешил расстаться, а молчал, будто что-то припоминая.
– Да, опять кое-что забыл вам сказать. Давайте присядем в авто.
Барон сел сзади, Лев – возле водителя.
– Конечно, у вас свои методы работы… Но и я, смею уверить, кое-что понимаю в тайнах… Да-с. Вы любите Шекспира? Театр?
Ирин недоумённо посмотрел в водительское зеркало на немца. Тот был серьёзен и вряд ли хотел по-стариковски побалаболить.
– Сонеты его люблю. Драматургию не очень понимаю. – Невольная реминисценция с сегодняшним круглым столом «прошелестела» в голове Льва Антоновича.
– Благодарю за честный ответ! Мало кто понимает. Там столько «ловушек»,