Расстаться же пришлось помимо воли. Как и ожидалось, Пашок к Алику всё-таки прицепился, и тот через некоторое время окликнул Артёма.
– У тебя что там в плеере играет? – спросил он.
Артём испугался, отложил наушники и брякнул:
– Да всё подряд…
– А ты рок слушаешь? Паша говорит, что рок это не музыка.
Нет, хоть Артём рок, в основном, и слушал, но идти против Пашка не очень-то хотелось.
– Слушаю… Но рок, думаю, музыка недобрая… дьявольская какая-то… – осторожно, словно переступая противопехотные мины, ответил он.
– Во! – похвалил его Пашок. – Правильно пацан сказал. Музыка должна быть добрая.
– Ну а что тогда? Классика? – насел на Пашка Алик.
– От классики у меня голова болит… Но вот у меня знакомый пацан есть, музыкалку закончил – так он всё, чё хошь, может сыграть на пианине. Даже «Владимирский централ» враз подобрал. А у рокеров только понты гнилые, ничего путём подобрать, сыграть не могут! Зато мнят из себя музыкантов, на.
– Рокеры играют только то, что прёт, то есть, что нравится. А если не нравится, тогда зачем играть?
– Ну, это не музыканты. Музыкант должен всё знать и уметь играть. Вот друган мой, Женёк, играет блатные песни, а мы попросили его один раз подобрать «Чёрный ворон», так он не смог. Мне, говорит, народные не нравятся. Вот скажи, он чё, музыкант что ль? Так же и рокеры.
Артём с облегчением и чувством исполненного долга впитал в себя Пашкову похвалу. Видя, что разговор, в принципе, безобиден, ему захотелось как-то сгладиться и перед Аликом, выразить свой более правдивый взгляд на музыку.
Он и выразил:
– Музыкант должен быть профессионалом. Есть, конечно, в роке хорошие музыканты, но это те, что собаку в своём деле съели. Также и джаз. Сколько джазу уже? 100 лет. Вот они и научились, свои законы, гармонии выдумали, а старую традицию не забыли, всё могут сыграть, на ходу импровизируют. Нельзя же всё отрицать. Гении, конечно, всё могут, но их единицы всегда были. А сегодня каждый о себе, как о гении, думает.
Но Алик, наоборот, только рассердился:
– Понимаешь, Артём, мы панк играем, там другая идея заложена!
Его глаза преобразились и заиграли яркими, жгучими огоньками. И та отвратительная каша, что была в них раньше – и тоска, и боль, и злоба, и жажда, и мольба, и обличение, и укор, и жалость – всё пришло в движение, заклокотало. Оно уже не стремилось просто присосаться, оно намеревалось сожрать. Но теперь Артёму нечего было бояться Алика. Тем более в музыке он не считал себя профаном.
– Какая разница. Что же это, панки могут тогда и играть не уметь совсем? Даже собственно саму панковскую традиционную музыку – тех, кто начинал панк и развил его?
Алик бросил на него презрительный взгляд и замолчал. Вампир в его глазах, обнажив острые клыки, вспыхнул, наслаждаясь своим огнём. Было смешно смотреть на это бессмысленное превозношение. К счастью,