– Мне в этот! – абы как пододвинув посуду к Пашку, она указала на стаканчик Кирилла. – Он водкой вашей не воняет.
– Давайте, разбирайте, – налив, Пашок произнёс тост: – За встречу.
Артём воспринял это как спасение. Ему требовалось хоть как-то заглушить боль, которая терзала его. Он видел себя жалким ошмётком грязи, омерзительной смрадной блевотиной, бессмысленным и ненужным червём. Ничего не желалось. Никуда не рвалось. Ушли, обратились в ноль и мама, и Псалтирь, и немалые неприятности, которые теперь, без всякого сомнения, ожидали его дома.
И Маша тоже стала куда-то удаляться, но он не держал её. Он хотел забыть всё и не осознавать ничего. Словно драгоценная микстура, невкусное дешёвое вино обожгло его горло и провалилось, как в пропасть.
– Кстати, как вы тут оказались-то в такую погоду? – спросил Пашок.
– Да мы уже тут почти целый день сидим! – пожаловался Кирилл. – Спрятались от дождя, думали просто переждать…
Пашок засмеялся:
– Вы чё, дураки? Промокнуть испугались, что ли, как бабы?
– Да это всё Алик! – запричитал Кирилл. – На автобус опоздали, пришлось голосовать. Никто не остановился, промокли все до нитки. Он говорит, мол, пошли в домик, на семичасовом уедем. Уехали, блин!
– Что ты на других сваливаешь? – набросился на него Алик. – Своей головы, что ли, нет? Шёл бы, куда тебе надо.
– А я на тебя понадеялся! Думал, ты лучше знаешь…
– Что я знаю? Мне вообще в Красный Восход надо было!
– Во, блин! А я думал, вы друзья… или типа вместе как-то! – с недоумением воскликнул Пашок.
– Да я его не знал до этого проклятого домика! – продолжал жаловаться Кирилл. – Не знал и знать не хочу!
– А Батюшка как же?
– Да так же…
– Я вообще в этих местах никогда не был, – пугаясь своего голоса и ненавидя его, сказал Артём и добавил: – И не буду больше, наверное…
«Наверное» – это потому что Маша ещё не удалилась совсем, не ушла в яму отчаяния, в которую уже отправилось почти всё, что можно. Он продолжал пока грезить ею по инерции, но первые капли сомнения упали и на её неприкасаемый образ.
– Тогда за знакомство давайте выпьем! – влез в уши и, проникнув в горло, перекрыл любое дыхание дьявольски соблазнительный голос Наташи.
– Я не буду больше, – отказался Алик.
«А я буду!» – безумно закричал внутри себя Артём со всею силой и скоростью мысли и почему-то захотел убить себя.
– Не, Музыкант, на, нельзя девушке отказывать, когда она просит, – пригрозил Пашок, подливая вино в стаканы.
– Ладно, но потом я больше не буду, – сдался Алик. – И мне… надо отлучиться ненадолго, приспичило…
– Пиво наружу просится? – после того, как все выпили, ухмыльнулся Пашок, вставая. –