Обойдя гостиную, она с интересом осмотрела все, что там находилось: большой, украшенный рельефом, сундук, сундучки поменьше, где хранились шкатулки, посудный шкаф. Тщательно изучила стоящий на столе канделябр, подержала в руке керамическую вазу и, вздрогнув, чуть не выронила ее на пол, неожиданно увидев в зеркале свое отражение. Затем, сообразив, в чем дело, девушка подошла к трюмо и стала внимательно изучать себя.
– Мадонна, пойдемте, я покажу вам вашу комнату, – предложил Риккардо, делая рукой приглашающий жест.
Девушка бросила на него беглый взгляд и снова вернулась к разглядыванию своего отражения. Она делала это довольно долго. Изучала лицо, приближая и отдаляя его от серебряной амальгамы, поворачивалась в разные стороны, наклонялась, трясла рыжими локонами, падающими на изящную белую шею. Потом склонилась вперед, слегка согнув колени, взяла обеими руками полы длинной ночной сорочки и резко выпрямилась, подняв их до груди. Взорам ошеломленного Риккардо предстало зрелище стройных ног, впалого белоснежного живота над темным треугольником волос, аккуратные маленькие груди с торчащими малиновыми сосками.
Цирюльник, заливаясь краской, резко отвернулся.
«Может быть, она все-таки ведьма и поэтому лишена всякого стыда», – пронеслась в его голове мысль, но Риккардо постарался прогнать ее, внушая себе, что девушка, очевидно, еще не пришла в себя и не вспомнила, кто она сама и как принято себя вести при людях. Слишком долго – более двухсот лет! – пребывала она во власти заклятья.
Закончив наконец разглядывать себя, девушка выглядела повеселевшей. Исследование собственной внешности, по-видимому, не разочаровало ее.
Она последовала за Риккардо в спальню для гостей, отделенную от гостиной проемом, в котором, как и в комнате тетки, не было двери. Там суетилась Тереза. Каким-то безошибочным чувством девушка сразу поняла, кому предназначалась стоящая на невысоком помосте кровать. Занавески над ней были отдернуты. Остановив на мгновение оценивающий взгляд на образе девы Марии на изголовье, Безымянная села на застилавшее кровать суконное покрывало.
– Что нам теперь с ней делать? – спросила Тереза.
– Покуда не вспомнит, откуда она родом и кто она, ей некуда деваться. Пусть живет у нас.
– Но как же я объясню ее появление соседям?
– Скажите, что это дальняя родственница из заморских краев, и что она не знает нашего языка.
– И как зовут эту «родственницу»? Что мне говорить людям?
Риккардо не знал, как на это ответить, однако тетку уже одолевали новые вопросы.
– Кто будет ее одевать и кормить? – к Терезе, постепенно справляющейся со своими страхами, стала возвращаться ее всегдашняя сварливость.
– Тот же, кто кормит и одевает вас, то