Однако отец не заметил оговорки Кассии. Он, казалось, задумался совсем о другом.
– Коль ты уже и сама об этом спрашиваешь, пришло тебе время узнать, – ответил он наконец. – Твоего прадеда звали Квинт Кассий Пармензис, и он действительно был пятым мальчиком в своей семье, о чем и говорит его личное имя.
– Я никогда о нем не слышала, – удивленно произнесла Кассия, забыв поднести только что взятую со стола оливку ко рту. – Где же в ларарии его маска?
Ларарием назывался шкаф, где стояли статуэтки фамильных ларов – духов-покровителей домашнего очага, – и хранились восковые маски предков. Кассия иногда с интересом рассматривала их. На каждой было запечатлено какое-то выражение лица, и было понятно, что ваятели не делали слепков с лиц умерших, а изображали этих людей такими, какими те были при жизни – веселыми, задумчивыми, гордыми, чванливыми.
– Квинта Кассия Пармензиса там нет, – сказал отец. – Он потерял право на посмертную маску, когда поддержал Антония и выступил против Октавиана.
От неожиданности Кассия резко вскочила, опрокинув чашу с финиками. Та с грохотом упала на пол и раскололась на два черепка, растеряв свое сладкое содержимое.
– Значит, мы противники цезаря…, – прошептала девочка, помертвев. В солнечном сплетении стянулся невидимый жгут, в уме зашевелились воспоминания о темном сыром подвале и глухих голосах стражников, сидящих на каменных ступенях.
– Нет, нет, дорогая моя! – успокаивающе заговорил Секст Кассий и привлек дочку к себе. – Цезарь был утвержден сенатом, и мы безусловно признаем это решение.
– Расскажи о Квинте, – попросила Кассия, ежась и прижимаясь к отцу.
– Под его началом был целый флот, и он двинул его, чтобы поддержать Антония в решающем сражении.
– Ты говоришь о битве при Акциуме? – догадалась Кассия.
Отец улыбнулся.
– Какая хорошая у тебя память! Запоминаешь все, что тебе рассказывают учителя. Жаль, что боги не одарили твоего брата такими же способностями. Да, я говорю о той битве. После поражения ему удалось бежать в Афины. Там его убили по приказу Октавиана.
Кассия заметила, что отец не назвал Октавиана Августом, т.е. «Священным».
– Поэтому, – заключил отец, – маски Квинта Кассия у нас нет, говорить о нем не принято, его стихи – он был замечательным поэтом-трагиком – уничтожены, и даже его личное имя – Квинт – мы больше не используем. Оно в нашей семье запрещено, так же, как и имя «Марк» в семье потомков Марка Антония. Но мы с тех пор всегда называем старших сыновей Секстами, «шестыми», потому что, несмотря на запреты, помним, что мы пришли в этот мир после нашего предка, звавшегося Квинтом, «пятым». Таким образом мы