– Какую радиолу? – не поняла мать.
– Дорогую! – заревел отчим, отбрасывая мать Семена. Он замахнулся на пасынка, ударил его по голове, потом еще раз – по спине....
– Убью, тварь! – ревел отчим. Он отбросил в сторону тщедушное тело пасынка, поискал глазами что-нибудь поувесистее, потяжелее; не нашел.
– Да я тебя сейчас топором! – отчим хлопнул дверью. Мать Семена знала – топоры и лопаты находятся за домом, в углярке.... А еще за три года "брака" она хорошо изучила "Лёню".
– Бежим! – прикрикнула мать на Семку. Он толкнула в спину Ольгу, схватила на руки Олега и они выскочили на улицу....
Босиком.
Пара редких прохожих с нескрываемым изумлением смотрела на странную группу из взрослой женщины и трех маленьких детишек, которые бегом, по снегу неслись вниз по улице. Обуви на ногах не было ни у кого.
– Мам! Куда мы бежим? – задыхаясь, спросил Семён. От страха и пережитого стресса он не чувствовал ни холода, ни боли. Различал только хруст снега под ногами матери и сестры....
…В милиции дядьки с серьезными лицами налили им чаю, Семку и Ольгу посадили поближе к железному ящику, от которого шло тепло. Брат и сестра немедленно вытянули свои фиолетовые ноги к нему....
Много времени спустя Семен узнал, что это был за ящик. Однажды он заглянул под сиденье электрички и увидел точно такой же.
Мать написала заявление, и куда-то уехала с милиционерами в черном милицейском "Бобике". Через час она вернулась и Сёмку с матерью, Ольгой и Олегом на этом же "Бобике" отвели домой.
Отчима дома не было.
– Идите спать! – сухо приказала она сыну и дочери, присаживаясь у стола.
– А если этот вернется? – Семен старательно избегал называть отчима "папа", как от него требовала мать.
– Не вернется! Милиционеры сказали, что за сегодняшнее ему дадут пятнадцать суток.
– И потом он вернется?
Мать ничего не ответила, лишь утвердительно покачала головой. Она обвела глазами Семена, Ольгу, Олега.... Видно было – у неё зреет какое-то решение.
– Я сейчас ненадолго уйду! Вы закройтесь и никому не открывайте! Свет не включайте! Мать накинула на голову тёплую шерстяную шаль, подаренную бабушкой Натальей, выключила свет, тихо растворилась за дверью....
Вернулась она довольно скоро. Семен услышал скользящий удар по стеклу окна и тихий материн голос: – Открывайте! Это я!
– Ну вот что! – по внезапно просветлевшему лицу матери было видно, что она перешагнула некий внутренний рубеж, приняла какое-то важное и правильное решение. – Завтра мы уезжаем! В Яново! А сейчас разбираем шифоньер и шкаф, относим доски к соседке! Я только что договорилась!
– Мам! А как же дом? Ты вложила в него все свои деньги и деньги баб Натальи; и все лето на нем вкалывала как проклятая.
– Дом? А что – дом? Ну, отсидит Лёня две недели.... Думаешь, он изменится? Придет домой и прибьет! Тебя прибьет! А может – и меня!
До глубокой ночи Семён разбирал и перетаскивал