– Мы будем говорить об эксгумации политической деятельности Горбачёва? – поинтересовался я у рассказчика. Когда вокруг меня затевался разговор о политике, нравственности или, предположим, о новых технологиях, я начинал зевать, и у меня появлялась возможность хорошо поспать.
– Да, ты прав, – согласился Виталий. – Поговорим о вещах более приятных. – Скульптор скользнул беглым взглядом по бутылке и продолжил: – Василий, никогда не отправляйся на отдых с любовницей, – он тяжело вздохнул. Я никогда не считал себя разумным человеком, но на подобное безрассудство, пожалуй, не решился бы. Мужчина, посещающий курорт с собственной женщиной, несколько смахивает на гурмана, попавшего на пир со связанными руками. Калошин лишь утвердил меня в этом мнении. – Вскоре она мне осточертела до такой степени, что я уже и смотреть на неё не мог. Однажды под вечер, когда моя утомлённая любовными играми подруга спала, я тихонько оделся и вышел из отеля. Жара слегка утихомирилась, лёгкий бриз с моря колыхал белые длинные скатерти на столах уличных кафе и ресторанов. Модно, а порой и легкомысленно одетые женщины – не такие красивые, как моя, но незнакомые, а посему столь желанные – не спеша прогуливались по набережной. О, я готов был кусать себя за локти! В немыслимом состоянии печали и безысходности я сел за столик одного из ресторанчиков и заказал кружку пива. Вскоре солнце окончательно погрузилось в мерное колыхание моря и отдыхающих на набережной значительно прибавилось. – Лексические изыски скульптора ввели плотника в гипнотический транс: Белошапка, потеряв контроль над нижней челюстью, внимал сладкозвучию бригадира. «Умеет ваятель подать глыбу матерьяла, но не всегда отсекает лишнее», – подумал я и улыбнулся.
– Спросив разрешения, ко мне подсел интеллигентного вида мужчина. Возраст у нас был примерно одинаков, и мы быстро нашли довольно много общих тем для бесед. Мой собеседник служил администратором какого-то провинциального театра и был невероятно интересной личностью. Кроме того – что для меня было весьма немаловажно – он знал толк в коньяке. Звали его, правда, Иосифом Львовичем, но это совершенно не помешало нам сблизиться. Да, он оказался евреем, но в остальном, на мой взгляд, был неплохим человеком. – «А Калошин-то – антисемит, – подумал я, – но в остальном тоже неплохой человек». – Мы стали встречаться каждый вечер, проводя его, как правило, в этом же ресторанчике, – продолжил Виталий. – Я возвращался в отель далеко за полночь, «Не то чтоб очень пьян – а весел бесконечно». Любовница моя, обидевшись на отсутствие внимания к ней, через несколько дней уехала. Я лишь облегчённо вздохнул этому обстоятельству. Двое импозантных мужчин, надо отметить, производили впечатление на прекрасный пол. Но мы предпочитали проводить время вдвоём, за рюмочкой коньяка (порой количество рюмочек не поддавалось счёту) и беседами – конечно! – об искусстве. Однако одна довольно