Смерти нет. Василий Вялый

На такой отчаянный поступок решится далеко не каждая, даже мужественная женщина, а уж тем более вдова. Не думаю, что она, бросив подобный вызов морали, этике, вере – да чему угодно – руководствовалась только немыслимой любовью к деньгам. Судя по её рассказу, Иосиф Львович держал супругу на ограниченном финансовом пансионе, и это Елизавету Владимировну, видимо, очень угнетало. И, как оказалось, он продолжал удерживать её в таком положении и в статусе вдовы. Она терпела денежное ущемление всю свою семейную жизнь, но подчиниться ему после смерти мужа отказалась. Это был протест образу жизни, и её воля проявилась, как это ни странно, с уходом Иосифа Львовича в мир иной.

      – Судя по интонации, ты хочешь оправдать поступок несчастной вдовы? – спросил я.

      – Вряд ли кто-то сможет дать точную оценку чьим-либо действиям и словам, а характеристики, данные людям или предметам, появляются на парах этого самогона, – Калошин двумя пальцами приподнял бутылку за горлышко и снова поставил её на место. – Паршивый, кстати, самогон, – видно было, что мой вопрос ваятелю не понравился. Он затушил окурок в пепельнице и снова налил себе сивухи.

      – Тем не менее утром, слегка перекусив, мы отправились с Елизаветой Владимировной на новосибирское центральное кладбище, – скульптор осклабился, – к коллегам, то есть.

      Подойдя к постройкам, примерно таким же, как и у нас, я стал присматриваться к рабочим: ведь от правильного выбора исполнителей зависел результат нашей, не побоюсь этого слова, авантюры. Зачастую люди говорят: никогда не связывайся с пьяницами. В корне неверное определение, ибо человек, якшающийся с Бахусом, – Калошин напоказ сжал и разжал кулак, – вот у нас где. И пока ты ему не нальёшь, никуда он от тебя не денется. Дай задание, а когда исполнит – налей. Пьяницы органичны и естественны. Как навоз, как язва, как насморк. – Бригадир взглянул на Белошапку. – Когда у тебя насморк – это ведь естественно? Согласен со мной, Коля?

      Плотник шмыгнул носом, взглянул на бутылку и закивал головой.

      – Я обратил внимание на двух хмурых мужичков, – продолжил рассказ ваятель, – которые, похоже, были с бодуна. Они ни с кем не разговаривали, а молча курили в сторонке. Вскоре подошел начальник – их «Копылов», – и рабочие, получив задания, побрели по объектам. Петляя вдоль могилок, мы с Елизаветой Владимировной пошли вслед за хмурыми мужичками. Они остановились около старого покосившегося памятника. Скорее всего, под ним просела земля, и рабочие собирались подложить под опору обелиска мощный швеллер. Мы подошли к ним. Мужики нехотя подняли головы.

      – Извините, можно вас побеспокоить? – обратилась к ним моя спутница. Но я, не дав ей договорить, сел за столик у покосившегося памятника, достал из пакета бутылку водки, пластиковые стаканчики и пару малосольных огурцов.

      – Мужики, давайте помянем раба божьего… – я взглянул на потускневшую бронзу эпитафии на памятнике, – Корнея, – и разлил спиртное по стаканчикам.

      Рабочие, пожав плечами, взяли стаканчики, пробормотали традиционное «Будет