Больное тело лечим, моем, холим,
Растительность и бреем, и стрижём.
И вырываем беспощадно с корнем…
Но выглядим всё хуже с каждым днём
Душа, мы это чувствуем, напротив,
Не постарела – так же молода.
Так почему же смерть усталой плоти
Страшит её, бессмертную, тогда?
Зерно
Моисей на вершине Синая
Получил свод законов Творца,
Пред рассветом на гору вползая,
Я молил: «Просвети гордеца».
Ничего в сердце не колыхнулось,
Не раскаялась слёзно душа.
Не вместилась вселенская мудрость,
Приземлённость ума сокруша.
Не коснулось меня откровенье.
Но со временем в сердце взошло,
Проросло, отгоняя сомненья,
Пробудившись от спячки, зерно.
Я его поливаю слезами,
Ощущая незримую связь
Его слабых ростков с небесами,
И молюсь, троекратно крестясь.
Пока жив
Нет, всё вокруг не так,
Фальшиво, театрально!
И будущего мрак
Маячит за спиной.
Жизнь наперекосяк
В сей повести печальной.
Зря лыбишься, остряк —
Сегодня ты герой,
А завтра на траве
Роса засеребрится,
И в буйной голове
Души услышишь крик.
В звенящей тишине
Его расслышат птицы.
Признаешься себе,
Что ты уже старик.
А сколько позади
Поступков неприглядных.
На пройденном пути —
Мгла плотной пеленой.
Ты должен доползти
До точки невозврата.
И грязь не занести
На сапогах с собой.
Туда не входит зло,
Не спрятать под одеждой
Былых страстей пятно —
Греховности мирской.
В душе совсем темно,
Но теплится надежда,
Что будет там светло…
Ведь ты пока живой.
P. S. «Если же тело твое всё светло и не имеет ни одной темной части, то будет светло всё так, как бы светильник освещал тебя сиянием». (Луки 11:36).
Лиана
Проворной, хищною змеей,
Грудь обнимая великана,
Как бы по лестнице витой,
Ползёт ввысь гибкая лиана.
Объятья гурии тесны.
Не назовёшь её желанной!
Но плотно ветви сплетены
Венками гостьи самозванной.
И даже посреди зимы,
Когда уснут в лесу деревья,
Сквозь кроны голые видны
Её листвы зелёной перья.
Россия, береги Царя
Я помню, как всё это было:
Генсека брови, ордена,
Сухой закон и Михаила…
В Берлине рухнула стена.
Я не забуду, как штормило —
Лихие были времена —
Под