Я перестал ощущать ее взгляд, только свернув за угол.
Даже не знаю, что далось мне тяжелее – стычка с Крестом или прощание с Кирой. Вру, конечно. Знаю. Но не признаюсь в этом даже себе.
Само собой, меня не могло там быть. Не могло. Десять лет назад я еще был армейским капитаном. Или уже не был? Значит, сидел в тюрьме. Это были разведчики. Мог бы догадаться сразу. Мне тоже приходилось так действовать. Очень редко. Очень редко вовсе не потому, что я обладал какими-то особо высокими моральными качествами. Нет. Я просто очень хотел выжить и был осторожен. Поэтому мои группы всегда возвращались. Не всегда в полном составе, но всегда возвращались. Мы не были регулярными войсками, которые убивали, просто чтобы ограбить и разжиться парой монет. Мы не были партизанами и не были членами многочисленных шаек, бродивших по просторам Федерации. Те убивали просто так. Мы были другими, хотя и не сильно от них отличались. И тем не менее мы тоже засеивали свои тропки трупами людей, которые с нами не воевали и не собирались воевать. Да, мы убивали их, чтобы выжить самим. Но навряд ли это может быть нашим оправданием для Киры. Особенно для Киры.
Меня ТАМ не было.
Но чувствовал я себя так, как будто я там был.
Я вспомнил. Это было шесть лет назад. Или шесть тысяч жизней назад. Мы стояли в вонючей болотной жиже, которая доходила до подбородка, и терпеливо ждали, пока егеря закончат прочесывать островок в наших поисках. Наконец они закончили, но не уходили, а расположились на отдых. А мы стояли. Час, два, десять, сутки… Время исчезло. Оно перестало быть, а егеря все не уходили. Ночью какая-то болотная тварь подплыла к Ноэлу, который стоял возле меня, и схватила его за ногу. Я увидел, как Ноэл дернулся, и понял, что сейчас он станет кричать. Тогда я зажал ему рот и одним движением перерезал горло. Я знал его целых четыре года. На войне это большой срок.
А егеря все не уходили, и мы продолжали стоять. И никто из нас не молился, потому что даже бог не должен был знать, где мы находимся. Мы стояли и ждали, что эта тварь вот-вот вернется за добавкой. И каждый держал в руке нож. И каждый, не сомневаясь ни секунды, воткнул бы этот нож себе или соседу под вздох, чтобы не успел вырваться крик. Но тварь не вернулась, а утром егеря ушли. Хоть нас было в пять раз меньше, но мы бы с легкостью их перебили. Но тогда войска наверняка узнали бы, что мы где-то здесь, и встреча с богами стала бы только вопросом времени.
И тогда, тем утром, я подумал, что если вдруг эта проклятая война когда-нибудь закончится и если вдруг я по какому-то случайному стечению обстоятельств останусь жив, то мне очень, очень долго придется платить по счетам. За каждую жизнь, за каждую капельку крови, за все, что мы здесь наворотили. И платить придется не только за себя, а еще и за многих-многих парней, которые сами уже никогда не смогут заплатить…
– Простите? – Пожилая, хорошо одетая женщина смотрела на меня вопросительно и чуть брезгливо. – С вами все хорошо?
Я стоял, вцепившись обеими руками в скамейку. Скамейка находилась в каком-то парке. Я не понимал, как я сюда попал и где,