Я не люблю пятницу. Марек Гот

знаю, – улыбнулся Альф. – Как по мне – полная глупость, но ее это почему-то бесит. Она считает, что ты… ну… вроде как не имел права… что ты вторгся в ее личную жизнь.

      – Трусы и ночные рубашки – это личная жизнь?

      – Для нее – да. Ну, это такие интимные предметы, которые другим видеть не положено.

      – Господи, да она что – на необитаемом острове жила?

      – Навроде того. И еще… она сейчас очень рассержена… короче, она может сказать, что лучше бы мы тебя не встречали вообще. Она это несерьезно, Макс, не обращай внимания. Просто Алиса всегда вначале говорит, а думает уже потом. Если получится. Так что ты на нее не обижайся, если что.

      – Я могу вернуть статус-кво – связать ее и надеть на голову мешок, если она именно этого хочет. – Я закончил бриться и стал одеваться.

      – Тебя стало прям не узнать.

      Я промолчал.

      – Нет, правда. Утром я думал, что тебе лет сто и ты только что вылез из помойной ямы. Честно-честно. Ты выглядел гораздо хуже этих бандитов, а уж они выглядели просто ужасно. (Эх, парень, ты даже не знаешь, как действительно ужасно могут выглядеть люди.) А сейчас ты выглядишь как отставной офицер или разорившийся барон. На графа не тянешь, уж извини.

      Он и сам мало походил на графа, но я снова промолчал.

      Альф вздохнул и сменил тему:

      – У тебя, видать, очень насыщенная жизнь. – Он указал на шрамы.

      – Я начал их собирать с пяти лет. Так что сейчас у меня лучшая коллекция во всей Федерации. – Я отхлебнул коньяка и протянул ему бутылку. – Будешь?

      – Давай, – Альф сделал приличный глоток.

      Внезапно его глаза выпучились, коньяк, который он набрал в рот, разлетелся брызгами в разные стороны, а сам Альф зашелся в неудержимом приступе кашля. Я едва успел подхватить падающую бутылку. Видно, для парнишки напиток был крепковат. Однако едва Альф откашлялся, он принялся хохотать. Между приступами смеха он что-то пытался мне сказать, тыча пальцем в бутылку: