– С моим лицом? Оно смазано кремом. Ты имеешь в виду блеск?
– Я имею в виду выражение.
– Давай выпьем чай, – меняя тему, Влада отрезала Геннадию кусок бисквитного рулета. – Попробуй. Женя отлично готовит.
– Я знаю.
– Лучше меня готовит.
– Ты бываешь справедливой, – жуя рулет, заметил Баринский.
– Например, когда говорю, что мы заигрались в близкие отношения с чужим для нас человеком.
– Пойдем спать, – улыбнулся Баринский.
– Гена, это очень серьезно.
– Конечно, – Геннадий подошел и поцеловал жену в уголок рта. – Пойдем, наш уик-энд должен получить логическое завершение.
Чуть позднее Баринский покрывал благодарными поцелуями лицо Влады. Ему всегда было так хорошо с этой женщиной. Хотя в его жизни были мимолетные интрижки, ни одной из них он не придавал особого значения. Они не имели для него важности, потому что любил он только одну женщину – свою жену. К ней он и возвращался из объятий любовниц, существовавших для него только в миг наивысшего наслаждения.
Потом ему было неловко. Не от самого факта измены, а оттого, что была необходимость еще какое-то время играть в благодарность, преступную нежность, внося в уже завершившиеся отношения элемент мелодрамы. Переступая порог своего дома, Баринский играл роль преданного заботливого супруга, что ему вполне удавалось. Влада, казалось, ничего не подозревала. Чувство вины заставляло Баринского с еще большей нежностью обращаться с ней.
Жену он считал женщиной, с которой ему предстоит встретить старость. Он успел смириться с отсутствием детей или делал вид, что смирился. Как все мужчины не желал верить в то, что причина их бездетности в нем, в его слабом семени. От обследования категорически отказался, предоставив Владе полную свободу в походах по бесконечным консультациям, сдаче анализов. В глубине души хотел, чтобы однажды жена призналась в собственной неспособности забеременеть. Но и в этом случае она была для Геннадия вне конкуренции. Он не мечтал о серьезных отношениях с другой женщиной. Его чувства к Владе все еще были свежи, искренни. Он не хотел ничего менять. Знал Геннадий и то, что это исключительно его мнение. Мама невестку называла поварихой. Влада молча терпела нелюбовь свекрови, но и сама душу на распашку не раскрывала. То, что Женя нашла общий язык с Ниной Степановной, казалось Баринской чем-то невероятным. Взбалмошный характер свекрови, отягощенный болезнью, вдруг сгладился, стал более миролюбивым.
– Как это могло произойти? – поздно вечером, когда в доме уже воцарилась тишина, Владе не спалось. Она отложила книгу и повернулась к засыпающему над медицинским журналом мужу. – Здесь что-то не так.
– О чем ты?
– О том, что молоденькая девочка смогла найти подход к Нине Степановне.
– Ничего удивительного, по-моему. Ты же знаешь: старики и дети всегда говорят на одном