Баринский замечал, как постепенно девушка оттаивает, привыкает к распорядку в доме, к своим обязанностям. Даже Нина Степановна на удивление капризничала меньше обычного. Ей пришлась по душе эта добродушная, в чем-то наивная девушка, спокойно выполнявшая все ее просьбы. Женя находила время не только на то, чтобы покормить, переодеть, умыть, расчесать свою подопечную, но и почитать ей, петь с ней вместе или просто слушать ее неспешные воспоминания о делах давно минувших дней. Женя безропотно сотни раз поправляла подушки, расправляла складки одеяла, проветривала комнату по первому требованию, заваривала травяной чай, который пришелся Нине Степановне по вкусу.
– Какая славная девушка, – говорила она сыну. – Жаль, она не сможет быть с нами все время. Она ведь молода. Сколько ей со мной возиться? Ей нужно свою жизнь устраивать. На какой срок вы договарились, Гена?
Каждый раз, когда мать заводила подобный разговор, Баринский отвечал неопределенно. Сам он часто задумывался над тем, что Женя на самом деле не обязана проводить в их доме столько времени. Она взяла на себя львиную долю обязанностей по уходу за больной, она успевала готовить еду, убирать в квартире, стирать, гладить. Она выполняла объем работы за двоих, никогда не выказывая недовольства. Платова всегда улыбалась и постепенно расширяла круг своих обязанностей.
– Гена, она такая неутомимая, – даже Влада, сначала с настороженностью относившаяся к появлению в доме нового человека, по достоинству оценила трудолюбие и мягкий, неконфликтный характер Жени. Через какое-то время Баринская уже была рада прозорливости мужа. Он нашел прекрасное решение проблемы: свекровь словно забыла о своей зловредности, полностью окунувшись в общение с Женей.
– Я же тебе говорил, – неоригинально отреагировал Геннадий.
– Одно меня настораживает: как она жила раньше, если сейчас выглядит такой счастливой?
– Не всегда нужно докапываться до истины, – уклончиво ответил Баринский.
– Может быть, ты и прав.
Женя чувствовала, что Влада к ней привыкла, к ее круглосуточному нахождению дома. Спокойная, улыбчивая, открытая, Платова смогла найти кратчайший путь к сердцу хозяйки. Геннадий Иванович тоже выказывал ей свое уважение и проявлял знаки внимания, не выходившие за рамки приличия. Порой Женя позволяла себе мечтать, мысленно называя Баринских своей семьей. Ей было здесь так уютно, так хорошо, что она все реже вспоминала Евдокию Ивановну. Сначала совесть напоминала о себе тревожными снами, в которых бабушка искала, звала внучку. В такие дни Женя просыпалась в тревожном состоянии, но с пробуждением на нее наваливалась вереница привычных забот, которые постепенно вытесняли зов недавнего прошлого.
Платова жила, не думая о возвращении. Она запретила себе подобные мысли. Гораздо спокойнее