Да, Израилевич обладал солидным набором достоинств, но сегодня Макс был рад и такому обществу.
– Боря! – с порога возликовал он. – Ты очень кстати! Пьянствовать будем?
– Ну, не знаю… – прогундосил Израилевич своим знаменитым насморочным голосом. – Здравствуй, Максим.
– Привет. Так я не понял, ты пить будешь?
– Сначала надо посмотреть… Я потом решу.
Макс поставил тарелку со шницелями на стол и достал из шкафа бутылку водки.
– Водка? – разочаровано протянул Израилевич. – А я думал, что-то другое.
– Какое еще тебе другое? – Макс начинал злиться. – Ну, если хочешь – специально для таких как ты, – есть пиво.
– Покажи пиво, – продолжал гнуть свое Израилевич. – «Маккаби»? Местное… А иностранного у тебя нет?
– Иностранного – нет! – отрезал Макс. – Всё! Я начинаю, а ты – как хочешь.
Макс откупорил водку и налил стакан на треть. (Израилевич всё вертел банку пива, не решаясь открыть.) Смысла медлить не было, и Макс решительно влил в себя содержимое стакана. Грохнув о стол, он всадил в шницель вилку, откусил добрую половину и, тараща глаза, принялся интенсивно жевать.
Израилевич в священном ужасе наблюдал за приятелем. Затем он перевел взгляд на пиво в своей руке и, наконец решившись, потянул за кольцо. Раздался сухой щелчок – кольцо оторвалось, оставив банку закупоренной.
– Кажется, я порезался… – прогнусавил Израилевич, со всех сторон разглядывая палец с надетым кольцом. – Или не порезался?..
Ругнувшись, Макс забрал у Израилевича банку, поставил в эмалированную миску, приладил сверху нож и ударил ребром кулака – зашипев, пиво потекло через край.
– Можешь налить сюда. – Он придвинул Израилевичу стакан.
Израилевич налил на треть и, понюхав, неуверенно пригубил. Пошлепав губами, он сделал еще глоток и о чём-то задумался. Макс тем временем доел шницель и налил себе еще.
– Кажется, я уже пьяный, – сказал Израилевич и потер лоб. – Мысли путаются.
– Закуси. – Макс положил возле него вилку.
– Я больше яйца люблю. – Израилевич наколол шницель и с подозрением понюхал. – Но я их обычно в гостях ем. А до своих яиц руки не доходят…
Возникший на мгновение образ Израилевича, тянущегося к своим яйцам непропорционально длинными руками, побудил Макса незамедлительно влить в себя порцию.
Он включил радио: говорили о развертывании военной операции «Буря в пустыне».
– Боря в пустыне! – скаламбурил Макс, пытаясь взбодрить почти уже задремавшего Израилевича. – Про тебя, что ли?
– Не про меня, – отозвался Израилевич. – Я не в пустыне.
– Это – как посмотреть. Иудейская-то пустыня – вот она, вокруг нас.
Радио