– Нннуууу вееедьма…
– Ну, погоди! – ответствовала со всем чувством я, уже слыша, как на шум битой посуды спешит заведующая по кухне.
В итоге, инцидент исчерпал сам себя: меня удалили убирать последствия разрушений, утративший аппетит Файт от питания в столовой устранился сам (лично! Все, как и хотел!), по крайней мере, до тех пор, пока в обители кастрюль и сковородок находится владеющая словом ведьма.
Его параноидное занудство ушло, а истекающая желанием выслужиться свита осталась. И мне приходилось раз за разом покидать раздаточную, брать моечные средства и тащиться наводить возле конвейерной линии чистоту ровно до тех пор, пока все та же заведующая по кухне – спасительница моя и благодетельница! – не сообразила удалить меня подальше от глаз общественности. В моечную. И, надо же, чудо! Число аварий на раздаче резко сократилось, невообразимым образом устремившись к нулю. Внезапно и магнитные бури завершились, и глюки исчезли и даже руки перестали дрожать, а организмы студентов толкаться.
Давно бы так!..
За минувший год наказание столовой прилетало мне многократно: куратор Дикинс вычислил мое слабое место и не гнушался этим знанием низко пользоваться. Однако, он ошибся в главном: столовая являлась слабым местом не только моим, но и многих… в общем-то, всех, желающих питаться, а не цирк с жонглированием едой рассматривать.
И первой встала на мою защиту, ну ладно, на свою защиту и защиту вверенной ей территории, конечно же, заведующая по кухне.
Благослови Великая Степь эту целеустремленную и непрошибаемую женщину!
Силами ее потуг обезопасить свое детище от вредоносного влияния моего присутствия на атмосферу в столовой, вскоре наряды в пищеблоке заменились куратором дополнительными часами работы в медкорпусе.
Ха! Нашли грозное наказание для ведьмы-целителя!
Таким образом, мой ежедневный маршрут составлял теперь пять точек для перемещений: комната в общежитии, учебный этаж академии, библиотека, полигон для тренировок и медкорпус. В столовую я перестала ходить безопасности ради, а заботы по моему питанию взяли на себя домовики. В библиотеке, медкорпусе и на полигоне дисциплина была строжайшей, и нарушение ее каралось суровыми мерами, действительно суровыми, поэтому в стенах этих помещений меня не трогали от слова вовсе.
Ну а учебные залы…
Да кого из нас не дразнили, не задирали во время обучающих сессий?! Кто не бывал в центре насмешек и общего подтрунивания?! Кто не испытывал крайне дискомфортного давления среди ровесников, от старшиков или даже преподавателей?!
Случалось всякое, это правда, и в интернате домашней девочке, воспитывавшейся до десяти лет в любящей родительской семье, пришлось весьма туго. Первые года три точно. Но в моем случае массовой травли не случилось ни тогда, ни сейчас.
Я просто не позволила. Не разрешила себе сомневаться в своем праве на себя.
Те, кто отказывает самому себе в вере, день за днём вынуждены жить среди терзаний, метаний и неопределенностей.
"Я