Винер мог остаться там же, в Мюнхене, даже предложить свои услуги американцам – он кое-что знал, работая в «Аненербе», и эти знания могли сослужить Густаву хорошую службу. Но его тянуло к семье, о которой он с февраля не имел сведений, известно ему было только о бомбардировках Восточного Берлина, где находился их дом. Поэтому, не встретив особых препятствий, бывший заключенный, а значит, пострадавший от нацистов инженер-химик через три недели после освобождения добрался наконец домой.
Эта часть Берлина уже находилась под контролем советской администрации. Дом, конечно же, не уцелел. Но жена и дети выжили, сейчас обитали в подвале, их кормили русские полевые кухни, и Густав снова понял, как ему повезло – его судьбе теперь мог позавидовать всякий.
Переведя дух и осмотревшись, Винер принял решение, отправился в комендатуру, долго ждал, пока его примут.
А после, поведав немаловажную для собеседников информацию, получил дополнительный паек, крышу над головой для себя и семьи, новые возможности.
До тех пор, пока за ним не пришли, как в тот раз. Только теперь Густаву предстояла еще более дальняя дорога…
Часть первая
Военные трофеи
(19–23 марта 1946 года)
1
Однополчане
Разбрызгивая мартовскую грязь, мотоцикл начальника милиции с ревом подкатил к крыльцу управления.
Гонта, даже через полтора года после выписки из госпиталя упорно не желая считаться с тем, что уже никогда не будет так ловок, как раньше, надавил на педаль тормоза и лихо спрыгнул с седла. Тут же случилось то, что бывало в большинстве подобных случаев: Дмитрий неловко встал на левую ногу, она отдала быстрой тупой болью, которая, впрочем, тут же прошла – разве что капитан на мгновение потерял равновесие.
Беззлобно ругнувшись, Гонта одновременно поприветствовал взмахом знакомого железнодорожника. Тот как раз выходил из располагавшейся недалеко от управы строительной конторы. Она, как и большинство городских учреждений, разместилась там временно. Бахмач, крупный и стратегически важный железнодорожный узел, сильно пострадал уже в первые месяцы войны. А когда выбивали немцев, пробывших здесь два года, от города, в котором Дмитрий родился, вырос и откуда уходил на фронт, не осталось камня на камне.
Комиссовавшись по ранению и вернувшись домой в конце сорок четвертого, Гонта не узнал здесь ничего. Собственно, узнавать-то особо и нечего было – уцелели редкие здания, под бомбами и снарядами разлетелись некогда аккуратные дома и старые уютные, сохранившиеся даже с царских времен здания и усадьбы. Теперь же люди ютились в землянках и наспех, своими руками восстановленных домах, отапливаемых железными «буржуйками». А то