Ногу сохранить удалось, хотя даже после операции хирург сомневался в этом. Затем еще несколько месяцев Дмитрий учился ходить. Делал это с особым удовольствием: опираться поначалу приходилось не только на костыль, но и на молоденькую рыжую медсестру.
Комиссовали капитана подчистую в конце сорок четвертого. За это время его полк уже дошел до Европы, вел бои в Силезии. Именно оттуда в начале сорок пятого пришло известие – без вести пропал старший лейтенант Иван Борщевский. Мертвым его не видели, но с задания не вернулся. Как и группа, которую взводный повел за линию фронта.
А ведь это Ваня тогда, у Вислы, пер его на себе…
Получив печальное известие накануне выписки, свою последнюю ночь в госпитале Гонта провел, выпросив у рыжей сестрички спирту: сидел в коридоре у открытого окна, курил в форточку, пил его, не разводя и не закусывая, а перед глазами стояло почему-то лицо Анны, жены, теперь уже – вдовы Ваньки Борщевского. Ей должны были сообщить. Но уже тогда Гонта решил отправить ей письмо от себя лично.
Обратный адрес имелся. В личных вещах старлея хранились письма от Анны.
Дмитрий обязательно напишет ей.
Расскажет, как геройски воевал ее муж.
Как спасал ему жизнь, не раз и не два.
Напишет.
Как только вернется домой – ведь родной город Бахмач уже свободен.
Вступление второе
Алхимия войны
Пятое управление. Криминальная полиция. Всего лишь.
Когда Густав Винер понял, что его вызвали не в гестапо, а привели в кабинет обычного полицейского следователя, он даже в какой-то момент сам мысленно пожелал в чем-нибудь признаться. Изменой делу Великой Германии это все равно не будет. А остальное обойдется.
Нет, инженер не чувствовал за собой никакой вины. Мысль возникла спонтанно: любой, кого окликнет шуцман[6] на улице, уже невольно ощутит себя нарушителем чего-нибудь. Однако Винер быстро взял себя в руки, отдавая себе отчет: криминальная полиция ему, офицеру, предъявить ничего не сможет. Для этого в рейхе есть другие инстанции. Стало быть, предстоит обычный разговор, и он приготовился отвечать на вопросы.
Хотя, по сути, военным Густав не был. На службе оказался по чистой случайности: гражданский человек не может выполнять задания рейхсфюрера, такого просто не будут принимать всерьез. Хотя, впервые облачившись в форму и встав перед зеркалом, Винер и сам не смог принять себя с должной серьезностью.
Начать с того, что мундир плохо сидел на его вызывающе непропорциональной фигуре. Когда Густав отбрасывал тень, она всегда своей формой напоминала некое подобие груши. Голова была похожа на