Земля вступает в свой опасный возраст,
Земля родит тяжелые цветы!..
Новое летосчисление
На деревьях повис рассвет,
Неподвижный и серый…
…Это было за много лет
До новой эры.
В те времена
Еще были госпитали,
Где сестры
Бинтами солдат пеленали,
В те времена
Над погостами
Солдатские звезды вставали.
А в госпитале
Сестра объясняла подруге:
– Ну, как он мог?!
Ну, как он мог?!
Говорит,
Не беда, что нету ног,
Были бы руки!
А потом был опыт поставлен
В японском городе Хиросиме,
Был ученый прославлен,
А летчик —
Рассказывают! —
Сошел с ума…
Просто остался он с ними,
Убитыми в Хиросиме,
Просто разум его оплавился,
Как оплавились их дома.
Тем, кто умер в тот день,
Не досталось места в земле.
Земля к тому времени
Заполнена была.
Другими.
И они растворялись в воздухе,
Оседали пылью в золе,
И мы теперь дышим ими.
Они в нас,
Те, кому места в земле не нашлось.
Невидимые и грозные,
Как излучение…
…С этого самого дня
Началось
Новое летосчисление.
Тень
Я – тень.
Неподвижная и короткая,
Неподвижная, и короткая,
Как смерть.
Люди спят в комнатах.
Куклы – в коробках.
А у меня вместо стен – решетка,
А вместо крыши – небо,
В которое больно смотреть.
У меня нет дома,
Где уютно тикают ходики,
Где секунды жизни считает маятник,
Нет у меня усталости.
Нет у меня отдыха.
Я – памятник.
Мне безразличны
И тьма, и свет.
Два осенних листка,
Как монеты,
Прикрывшие мертвые веки…
Я только след.
Я только след
Спешившего человека.
…Он проходил по улицам —
А я семенила около.
Солнце садилось —
И я становилась
Все длинней и длинней…
Он проходил по улицам
Мимо пестрых, как лето, окон,
И распахнутых, словно ворот рубашки,
Дверей.
Кто был он?
Женщина или мужчина?
Девочка или мальчик?
Я не знаю.
Может,
На свиданье к любимой спешил он,
Нес серебристую рыбу с рынка,
Или играл в разноцветный,
Как мир,
Мячик…
У безногого есть костыли,
У слепого сердце,
Которое помнит
Черноту земли и белизну снега.
А я лежу, обезглавленная, в пыли:
У меня нет человека!!!
Где он – мой человек?!
Я