Во мне давно забытая латынь
Кривой улыбки порождает стынь
Крупицей золота в осколке рудном.
Хотя сама латынь давно мертва,
Но в сотне языков ее слова
Остались в совершенствованье трудном.
II
А кто сказал, что заключен прогресс
В болтах, винтах, транзисторах и прочем?!
Мы ярлыки к явленьям приторочим,
Явлений смысл не понимая без…
А может, это балуется бес,
Игрушки пчелам выдавши рабочим?
И мы играем, а потом пророчим, —
Такой у нас, наверное, замес.
А пчелы видят цвет и аромат,
За каплей меда попросту летят,
Потом нас медом потчуют пчелиным.
Но совершенство шестигранных сот
Прекрасно, как и первый наш урод,
И поколенье первое машинам.
III
Я машину научу… Научу —
Лучше нашего слова выбирать,
Даже в шахматы, как боги, играть,
Если только захосу. Захочу!
Мне все это по плечу? По плечу!
И оставлю я машинную рать
На земле мои дела продолжать,
Если к звездам полечу. Полечу?
Но задумаются горько они,
На планете оставаясь одни,
Кто им жизнь такую трудную дал?..
Может, маленький и злой человек?
Так не смог бы он придумать вовек!
Их, наверно, Бог машин создавал.
Друзья
Есть, на счастье, друзья у меня.
Мы не видимся с ними подолгу…
Но дошедши до черного дня,
По любви мы живем – не по долгу.
Как в набат, в телефоны звоня,
Говорим непонятно и волгло,
Ибо память о прошлом храня,
По любви мы живем – не по долгу.
И друзья мои слышат набат
И приходят не ради наград,
А, как водится, – буднично просто.
И становится легче чуть-чуть
Эта боль, источившая грудь,
И друзья мне такие – по росту.
Тайна
Веселое пятно на потолке…
Но – говорят – он просто не побелен,
А зайчик солнечный в моей руке
Неощутим, бесплотен и бесцелен.
Я угадала Моцарта в сверчке,
Но он на сто Сальери был поделен.
И я брела сквозь время налегке,
Поскольку груз мой был в пути потерян.
Уже давно побелен потолок.
Но зайчик жив. Он выжить мне помог
В наивном хитроумии эмоций.
Сверчка не слышно на закате дня.
Но по ночам есть тайна у меня:
В моей душе готов проснуться Моцарт!
Больничные раздумья
Неощутимая утрата —
Старинной клятвы перевод…
Я вспоминаю Гиппократа,
Когда болезни час придет.
И сострадание не свято,
И все страшнее каждый год
Звучит больничный стон палаты,
Когда болезни час придет.
Наверно