– Много женщин было добродетельных, но ты превзошла всех… Правды, правды ищи… – он смотрел на знакомые с детства буквы, на имена бабушки и дедушки. Рав Джошуа Горовиц и его жена лежали рядом. К началу нынешнего века почти все кладбища отказались от разных рядов для мужчин и женщин:
– Меня могут расстрелять, – понял Меир, – в каком-нибудь лесу, или у стены тюрьмы. Аарон возит землю, из Иерусалима. Надо и мне взять, с собой… – он так и сделал. В портмоне лежал маленький, шелковый мешочек. Узнав, что племянницы живы, отец хотел поехать в Европу. Меир, рассудительно, сказал:
– Папа, тебе шестьдесят этим годом. Регина замужем, в Стокгольме… – получив телеграмму из Швеции, отец, растерянно, заметил:
– Он, конечно, не еврей, однако он семья. Ты говорил, что он достойный человек. Он обещает вывезти Хану, то есть Аннет, из Парижа…
– И вывезет, – подтвердил Меир
– Наримуне человек чести, папа. Я в этом убедился, – Меир не стал говорить, как и где. Он не делился с отцом подробностями работы:
– И ее дети будут евреями… – они с отцом сидели в гостиной, за кофе. Доктор Горовиц покрутил светловолосой, немного поседевшей головой. Отец указал на афишу фильма покойной сестры:
– Подумать только, я вспоминал, на кого мадемуазель Аржан похожа? Одно лицо… – Меир вспомнил гордо поднятую голову, четкий очерк носа, с заметной горбинкой, щеки цвета смуглого персика: «Одно лицо…». Аарон, из Харбина, написал, что сестры напоминают друг друга. Регина только была ниже ростом.
– Аарон и Эстер в маму, высокие… – потянувшись, Меир взял руку отца:
– Просто командировка в Лондон, папа. И дальше, немного… – замявшись, он твердо закончил:
– Я доставлю Эстер и мальчиков до Британии, обещаю. Ты не грусти, мы все скоро вернемся. Что тебе подарить, на юбилей? – спросил Меир.
Доктор Горовиц усмехнулся:
– Соберитесь все здесь, это лучший подарок. Мы… то есть я… – торопливо поправил себя отец, покраснев, – поедем… поеду в горы Кэтскиллс… – навещая Нью-Йорк, Меир всегда звонил отцу с вокзала, на всякий случай, как озорно думал мужчина. В рефрижераторе стояли торты от миссис Фогель, у отца был здоровый румянец на щеках. Меир, успокоил себя:
– Папа с близнецами повозится. Аарон женится, наконец, когда в Америку приедет… – он боялся, что старший брат, вряд ли усидит на месте, и захочет отправиться в Европу:
– И я женюсь… – Меир, в который раз, пообещал себе, сделать предложение Ирене: «Папа еще увидит, как его внуки под хупу идут, – решил он, – а война закончится, непременно. Для этого мы здесь».
В пустом вагоне третьего класса поезда Харлинген-Амстердам они говорили о работе. Джон рассказал Меиру о группе