– Мамзер, мерзавец, сволочь, вошь проклятая. Как он может, Джон, он еврей! – Меир велел себе понизить голос. Ему хотелось заорать то же самое зятю, и всадить, в добавление, несколько пуль в холеное лицо:
– Он знает, что происходит в Германии, в Польше. Не может, не знать… – Меир почувствовал в кармане привычную тяжесть браунинга. Джон вздохнул: «Как ты понимаешь, мы сюда приехали не для того, чтобы взывать к совести твоего зятя…»
– Невозможно взывать к тому, чего нет… – отрезал Меир, поднимаясь: «Пошли в особняк».
На канале Принсенграхт никого не оказалось. Дверь им не открыли, хотя Джон, долго, нажимал на кнопку звонка. Герцог достал из саквояжа отмычки:
– Дверь в сад здесь хлипкая. Я говорил… – он осекся, Меир, подозрительно, спросил: «Что говорил?».
– Говорил, что садовые двери все такие. На Ганновер-сквер она тоже хлипкая, – нашелся Джон, – когда вернусь, я об этом позабочусь… – Меир не навещал Лондон. Кузен не знал, что особняк в Мэйфере укрепили лучше Тауэра.
Легко перемахнув через деревянный забор сада, они прокрались на участок соседей. Цвели ухоженные розы, вокруг было пусто. С канала слышался звук катера. Дверь, действительно, поддалась быстро. Меир знал, как осматривать место преступления, но здесь, судя по всему, ничего подозрительного не случилось:
– Она уехала… – наконец, сказал Меир. Он стоял, посреди, спальни сестры, – саквояжа нет, одежды. Ее документы исчезли, вещи мальчиков… – Джон кивнул:
– Близнецы у него… – Джон поморщился, – отца. Они живут с Кардозо, когда он в Европу возвращается, по судебному соглашению. Твоя сестра писала тете Юджинии… – объяснил Джон, прежде чем кузен успел спросить, откуда герцог знает подробности развода Эстер. Оказалось, что сестра, предусмотрительно, сообщила тете Юджинии и адрес амстердамской квартиры бывшего мужа, на Плантаж Керклаан, рядом с ботаническим садом.
Джон велел себе не думать о пустой квартире, о скрипе кровати, о ее светлых, разметавшихся по подушке волосах:
– В первый раз… – они шли с Меиром к рынку Альберта Кейпа, – у меня в первый раз тогда все случилось. Я надеялся, что ей понравилось. А если нет? Она говорила, что да, но если она меня просто жалела… – Джон рассердился:
– Она тебя не любит. Она ясно тебе все сказала, еще в Венло. Слезь с мертвой лошади, Джон Холланд… – он вспоминал, длинные, стройные ноги, круглые, теплые колени, блеск нежной кожи:
– Я куплю лимонада, – резко остановившись, Джон свернул в магазин. Меир едва не налетел на кузена. Джон вышел из лавки с двумя открытыми бутылками: «Жарко».
Жарко было и здесь, на скамейке.
Показав Меиру дом, где располагалась безопасная квартира, Джон велел:
– Подожди. Мне надо сначала самому проверить, все ли в порядке… – Джон не хотел, чтобы Меир наткнулся на сестру. Джон сразу заметил,