В том году преступники совершили еще три покушения на жизнь Холмса, причем все в один день. Утром неподалеку от нашей квартиры, на углу Бентинк-стрит и Уэлбек-стрит, на него на полном ходу налетел пароконный фургон. Мой друг едва успел отскочить на тротуар: стоило ему замешкаться хотя бы на долю секунды, он бы погиб. Повозка быстро скрылась с места происшествия.
Не прошло и часа, как на Вир-стрит детектив снова столкнулся со смертельной опасностью. На этот раз прямо у его ног раскололся на мелкие куски большой кирпич, упавший с крыши дома. Вызвали полицейских, но они заключили, что лошадьми управлял умалишенный, а кирпич сбросило ветром со штабеля, приготовленного для перестройки верхнего этажа.
Вечером на Холмса напали открыто: посреди темной улицы какой-то громила попытался вышибить ему мозги дубиной. Предполагаемая жертва нокаутировала преступника, и он был передан в руки стражей порядка.
Однако теперь ничего подобного не происходило. Мой друг был поглощен расследованием трагедии на Моут-Фарм, однако тут, казалось бы, мотивы для убийства сыщика отсутствовали. Тем не менее, припоминая те давние покушения на его жизнь, Холмс нередко говорил, что в основе внешне не связанных между собой происшествий может лежать один крупный преступный заговор. Он называл это «мощной организующей силой, которая вечно стоит на пути правосудия, заслоняя бандитов и убийц своим щитом». Люди, которым эта сила подчинялась, безусловно, отдали бы все, лишь бы уничтожить Шерлока Холмса. По его уверениям, он продолжал ощущать их присутствие даже после того, как дело бывало распутано, не исключая случаев, когда детектив не принимал личного участия в следствии. Разоблачив профессора Мориарти, Холмс решил было, что монстр преступного мира обезглавлен. Однако на месте одной отрубленной головы у этой гидры вырастало множество новых.
Мориарти погиб, сомнений быть не могло. И все же я стал мысленно перебирать имена людей, которые имели особые причины желать смерти Шерлока Холмса. Правда, многие из его врагов сошли со сцены, но оставили после себя других, не менее люто ненавидящих сыщика. Не так давно мой друг на пятнадцать лет отправил за решетку герра Гуго Оберштайна, сыгравшего роль международного агента в деле о секретных чертежах подводной лодки Брюса-Партингтона. Холмс защитил и оправдал в глазах закона тех, кто избавил мир от Джузеппе Джорджано из лиги «Алое кольцо» – злодея, носившего на юге Италии заслуженное прозвище Смерть. Оберштайн томился в тюрьме, Джорджано – в преисподней, но за первым стояло иностранное