Вечерело. Караван Радамасевса приближался к Атейополису. Женщины и дети вылезли из душных и темных жилищ на колесах и бодро вышагивали рядом с повозками, радуясь вечерней прохладе. Впереди каравана по-прежнему ехал вождь с военачальниками, а также Абарис и присоединившийся к ним в пути Меченый. Воинов, сопровождающих караван, стало меньше – несколько отрядов отправились на разведку. Не видно было и стад, угнанных пастухами в степь, на пастбища.
Когда первые повозки приблизились к броду, солнце уже до половины спряталось за дальними лесами. Перед воротами Старого Города стояли военачальники Марсагета во главе с вождем, старейшины, чуть сзади дружинники и небольшая группа женщин – жен военачальников; среди них выделялась пурпурной накидкой Опия. В лучах заходящего солнца ярко сверкали золотые обкладки горитов, бронзовые шлемы, богато разукрашенные золотом и драгоценными камнями чеканные пояса. Переливались всеми цветами радуги многочисленные золотые бляшки, нашитые на одежды женщин, мягкими желтыми и голубовато-зелеными искрами вспыхивали ожерелья на белых, тонкого полотна платьях, серебрились на запястьях змейки браслетов.
Всадники спешились. Неторопливо и важно приблизились к ним старейшины, отвесили поясной поклон. Глава старейшин передал приглашение Марсагета: вождь племени звал побратима и соратника Радамасевса вместе с его друзьями, родственниками и военачальниками разделить с ним трапезу. Радамасевс важно кивнул в знак согласия. Тогда вперед шагнул Марсагет:
– Я приветствую тебя, вождь Радамасевс. Будь желанным гостем. Оставь на пороге моего дома горестные мысли, пусть радость и веселье вольются в тебя вместе с солнечным даром богов – вином эллинов.
– Вождь Марсагет! Я благодарю тебя за приглашение. Пусть будет между нами мир и дружба, освященная древним обычаем сколотов. И пусть будет в этом свидетельницей хозяйка Гилеи Великая Апи[25].
– Да будет так…
К Радамасевсу подошла Опия, держа в руках золотую чашу, украшенную чеканным изображением Священного Оленя. Два молодых сколота в чистых белоснежных рубахах доверху наполнили ее пенистым вином. Радамасевс осторожно, стараясь не расплескать, принял из рук Опии чашу, не отрываясь, выпил до дна и с поклоном возвратил ее обратно. Повинуясь его знаку, воины положили у ног Опии большой сверток. В торжественном молчании один из воинов развернул его, и взору собравшихся предстали богатые дары гостей: золотые и серебряные кубки, украшения и меха, красивые расписные килики[26], кусок пурпурной ткани, акинак в богато украшенных ножнах и несколько длинных сарматских мечей – боевая