Во дворе стояли толстый сборщик податей, старейшины племени, чуть поодаль – воины и кучка бородатых ремесленников с почерневшими от копоти лицами. Дружинники подвели к Марсагету коня в роскошной сбруе; он взобрался на него при помощи слуг. Строго посмотрев на собравшихся, вождь остановил взгляд на сборщике податей и кивнул. Тот шагнул вперед, поклонился и застыл безмолвно, подобострастно глядя снизу вверх на Марсагета.
– Говори!
– Великий вождь! Твоею милостью назначенный на свой пост, я денно и нощно с превеликим усердием исполняю твою волю, забочусь о благополучии племени. Никто не может упрекнуть меня в своекорыстии…
Вождь, краем уха прислушиваясь к витиеватой речи сборщика податей, продолжал думать об Абарисе. Желанное успокоение так и не пришло к нему. Нетерпение и беспричинное раздражение вдруг властно заполнили душу. Поморщившись от слишком затянувшегося словоблудия сборщика податей, он резко прервал его:
– Изъясняйся короче!
Тот на мгновение растерялся, забормотал что-то невразумительное. Затем, кое-как собравшись с мыслями, продолжил:
– Пришел я сегодня к кузнецу Тимну – за ним долг числится еще с того года. А он мне бирку показывает – мол, все уже уплачено. Только я-то хорошо помню, что Тимн не вносил этой дани. И знак сам поставил на бирке, думал, что я забуду.
– Это неправда, великий вождь! – вперед выступил кряжистый кузнец в старом кожаном фартуке с дырками от прожогов.
– Как ты смеешь меня называть лжецом! Ты!..
– Замолчи! – прикрикнул на взбешенного сборщика податей вождь. – Подайте мне бирку.
Один из старейшин вручил вождю тоненькую каменную плитку; на ней красной краской были нарисованы пять квадратов – размер взимаемой дани. И внутри этих квадратов стояли белые крестики – знак того, что дань внесена.
– Говори, Тимн.
– Великий вождь! Я не умею говорить красиво, как сборщик податей. Пусть мои руки скажут за меня. Посмотри, о вождь, на его пояс! Этот акинак я отковал и золотом чеканным украсил рукоять и ножны. А за это он мне долг простил, своей рукой крестик на бирке начертал.
– Он лжет! За акинак я расплатился, у меня есть свидетели!
Марсагет, гневно сверкнув глазами, поднял вверх бронзовый топорик. Сборщик податей умолк, склонившись перед вождем.
– Мы тебя уже слушали! – повысил голос вождь. – Теперь слово старейшин.
Седобородый жилистый старик с желтыми рысьими глазами важно поклонился вождю, разгладил бороду.
– Старейшины