– Я знаю, что ты сейчас меня так любишь, что я мог бы быть настойчивее. Ты хочешь этого?
Я долго не отвечала. Мысли путались. Чудо этого вечера состояло еще и в том, что он ничего не требовал от меня. А я хотела его так, как только может хотеть любящая, но неопытная девушка: всей душой, всем телом, всем воображением… И я сказала: «Нет».
Он не сразу спросил: «Почему?», я не сразу ответила.
– Боюсь, что мне это понравится. Я ведь понимаю, что мы больше никогда не увидимся.
Он хотел перебить меня, но я не дала ему, боясь, что он солжет:
– Не перебивай меня («ну, пожалуйста, перебей меня», – молила моя душа). Больше всего на свете я сейчас хочу быть твоей и пройти этот путь с тобой. Но зачем мне это новое знание, если тебя не будет рядом? Я чувствую, что наша близость могла бы быть чем-то необыкновенным. А что потом? Искать и сравнивать? И разочаровываться, и знать, что такого больше не будет? Пусть все останется, как есть, и нам не в чем будет себя упрекнуть. Прости, я просто боюсь себя.
– Боже мой! Глупая моя! Это ты прости меня. Я – дурак, я такая же свинья, как и все мужики. И твоя мать была в чем-то права. Она одного не понимает, что тебя охранять не нужно. Я ведь не могу тебя обидеть. Я смотрю на тебя – ты такая юная, такая красивая, такая серьезная, а я такой здоровый, взрослый мужик. Ты такая беззащитная передо мной, а я, такой сильный, но я пальцем тебя тронуть не могу… Если бы я раньше знал, что в моей жизни может быть такое!
– Не нужно больше ничего говорить, а то я или расплачусь, или загоржусь… Закрой глаза.
Он послушался, я быстро оделась и села рядом.
– Открывать?
– Нет.
Я обняла его и впервые поцеловала сама. Я видела, как дрогнули его веки, как он подался ко мне, потом откинул голову на подушку, открыл глаза и улыбнулся:
– Этого я никогда не забуду. Тебе пора?
Я кивнула. Я не могла говорить, слезы благодарности, любви и безнадежности готовы были хлынуть ручьем.
– Я приду к тебе утром, и мы еще поплаваем вместе.
Утром немного штормило, но мы все равно пошли купаться. Мы долго плавали, а потом он целовал меня, мокрую и соленую, и говорил, что убивает сразу двух зайцев – прощается и со мной, и с морем. Я проводила его до автобуса, держась из последних сил. Мы улыбались друг другу на прощание и махали руками, но как только автобус тронулся, и я, отвернувшись, побрела на базу, слезы хлынули, прорвав плотину сдержанности. Я долго бродила по опустевшему из-за испортившейся погоды парку, вспоминая вчерашний день, и постепенно успокоилась и начала улыбаться: он напишет мне, обязательно напишет. Я буду ждать. И думать о нем, и чувствовать щемящую нежность, глядя на бескрайнее волнующееся море, и ощущать его соленые поцелуи, когда волна