Вечером Данила с Рощиным отправились на берег ручья. Рощин долго, в нерешительности молчал, не очень представляя, как ответить на простые, наивные и откровенные вопросы. Он уже находился во власти нерастраченного азарта первых маршрутов, борьбы честолюбий, беспощадности ко всему, что мешает выполнению задачи. Конечно, строили, добывали золото заключенные, но их присылали сюда работать вместе с ним, и они работали почти на равных.
– Да-а, – задумчиво протянул он, – странные у тебя мысли. Выкинь! Пустое. Не мы, так другие. О большем не спрашивай, не знаю. – Рощин слегка ткнул в плечо опустившего голову Данилу. – Мы к зоне отношения не имеем. Факт! Но раз мы здесь и видим все своими глазами, запоминай. Правду запоминай. Может, когда и тебя спросят.
– Больше некого, что ли? – уныло возразил Данила.
– А лишней памяти не бывает, – жестко ответил Рощин. – И мы с тобой не страусы, чтобы глаза прятать. Верно?
Данила кивнул.
– То-то! Жизнь, при всей ее скоротечности, штука долгая. Народ у нас большой и сильный. В зоне весь не сгинет. Глядишь, и наша память сгодится.
– А что, по-твоему, с нашими кварцами будет?
– Разберутся, – спокойно сказал Рощин. – Думаю, не скоро руки дойдут.
– Значит, лет через двадцать какой-нибудь Вася разведает, обидно.
– Может, и так, – зевнул Рощин.
Весной 1940 года на стол Сталину легла докладная записка. Весь день у него проходили совещания – Германия стояла у границ Советского Союза. Уже далеко за полночь Сталин достал из папки докладную записку. В ней сообщалось, что, «по соответствующим подсчетам, запасы золота и олова в россыпях и рудах на территории, осваиваемой «Дальстроем», достигают: золота – 2200 тонн, олова до 200 тысяч тонн.
«Чтобы оценить значение этих цифр, – читал Сталин, – надо учесть, что 15-й Международный геологический конгресс в 1928 г. определил перспективные запасы золота во всех капиталистических странах в 8800 – 11000 тонн.
За 1939 год “Дальстроем” на Колыме добыто химически чистого золота 66.7 тонны и олова 5100 тонн (металла в концентратах)…»
Сталин оторвался от бумаги, припоминая, как еще в конце двадцатых годов от геологов поступали сведения о возможных крупных запасах золота на Колыме. А еще нужны были нефть и уголь, прокат, сталь, лес, медь, никель, железные и шоссейные дороги, каналы и электростанции. И все требовалось сразу, поэтому в двадцать девятом году было принято решение использовать заключенных на эксплуатации природных богатств и в колонизации пустующих земель. И вот за десять лет есть почти все. Еще мало, еще не хватает, но уже есть. Правильно ли он поступил тогда? И был ли у него выбор? Прав ли он был потом, в тридцать восьмом, когда не согласился с Президиумом и настоял на мерах, позволяющих оставлять на работе освободившихся из заключения как вольнонаемных. Он говорил, что освобождение людям нужно, но с точки зрения государственного хозяйства это плохо.
Сталин встал, мягкой неслышной походкой прошелся