на круглом жить или плоском. На глобусе все каждую секунду падают вниз, кроме тех, кто наверху. На карте все хорошо, если она не висит на стене. Тогда надо ходить по вертикали. Пока побеждает глобус, так как он копия головы. Но существует скальп». Он выкинул бычок в банку, почувствовал напряжение, исходящее от людей, от них самих или их следов, сполоснул кружку и лицо, обозначил свое преимущество над временем, засунув пальцы вместо батареек в часы, и вышел на улицу. «Улица, на которую нельзя попасть, каждая такая, все равно, что снаружи, потому что есть переход – зебра, и на ней нельзя ничего прочесть, но это пока – скоро расшифруют и ее, и ее собрата, бегающего по Африке, прочтут эти строки, черное на противоположном, разберут иероглифы, и тогда многое прояснится в миру». Он позвонил Жаклин, но та не взяла телефон, потому Мага зашел в издательство «Карабах» и начал искать редактора. Секретарь указал на дверь и попросил подождать. Мага уселся на стул и начал рассматривать стены и ногти. «Набоков – азербайджанский писатель, сейчас так решил, он духом из них, взят через время, пространство, театр, гараж и кино. Он лежал на боку и писал, «Лолиту», «Машеньку», прочее. Силой воспел Кавказ. Так, Лолита – Армения, Грузия – это Машенька, сам Набоков не-Гумберт, просто «Остановка в пустыне», чтоб напоить верблюда и скакать в Карабах». Вышел редактор, представился Мамедом, завел к себе Магу, принял флешку с романом, пробежал глазами по тексту.
– Такое печатать не будем, – сказал агрессивно он, рассмеялся и закурил.
– Почему? – спросил Мага.
– Потому что будем! Каждый кавказский писатель дорог.
– А почему не будем?
– Ну, это ворота, которые не успели открыться.
– Ясно.
– Оставьте свои данные, мы свяжемся с вами и пришлем договор. Вы здесь живете?
– Пока.
– Не имеет значения. Я сразу понял, кто вы.
– Приятно.
– Давайте выпьем.
Мамед достал виски, наполнил рюмки, осушил их с Магой и проводил его до двери.
– Ну, теперь мы знакомы.
– Да, – согласился Мага.
Он вышел на улицу Анара и прошел по ней до вечера, стоящего на углу и испускающего темноту из себя. Темнота кружила и танцевала. Рядом стояла девушка и снимала ее.
– Меня зовут Софья, – сказала она, когда Мага поравнялся с ней.
– Я Мага.
– Я так и знала. У меня несчастье – нужно двести рублей, таких вот страдающих и плачущих двести рублей, сложенных пополам, словно крылья.
Мага залез в карман и достал деньги.
– Спасибо, – промолвила Софья. – Мне на эти деньги нужно купить тапочки, чтобы ходить в них по улицам.
– Потому что вся земля – дом.
– Нет, так нежней.
– Понятно.
– Угостите мороженым. И давайте на «ты».
– Хорошо.
– Сколько тебе минуло?
– Тридцать семь горных лет.
– Пушкин?
– Пока не знаю.
– Ну хорошо. Мороженое?
Они вышли на Хачатуряна и зашли в кафе «Гоча».
