– Это ж, откуда, голубушка, вам известны такие подробности, ведь всего лишь вторые сутки пошли, как генералы-то в город прибыли? – поинтересовалась милочка.
– Э-э-э, Дарья Захаровна, молва-то она впереди человека бежит. Да и видела я полковника. Да, Бог с ним, – махнув рукой, – дочку его жалко.
– С ней-то что неладно? – вздёрнув узкие дуги бровей, удивилась душечка. – Али больна?
– Боже упаси, душечка Раиса Николаевна! Здоровей не бывают. Стройна и румяна, в меру упитана, одета чисто, – в шелка и красивую шляпку, только скромности в ней мало. Больно своенравна.
– С отцом груба, что ли? – скривив в удивлении тонкие губы, проговорила милочка.
– Боже упаси, Дарья Захаровна. Полковник-то строг… такому особо не пойдёшь наперекор.
– Откуда же тогда своеволие? – удивилась душечка.
– Кто ж знает, как оно такое образуется. Видно таковой уродилась.
– Господи, Боже мой, несчастное дитя! – покачала головой душечка. – А как же гувернантки, учителя разные, да и сама матушка её? Они пошто не углядели?
– Вот я и говорю, с норовом таким уродилась, – проговорила Клавдия Петровна, подытожив слова подруг лёгким кивком головы.
– Беда и только! – тяжело вздохнула душечка. – Одна радость, попов пропечатали.
– Бедное дитя, никакого пригляду… сама по себе, как одинокая былиночка растёт, – горестно проговорила милочка. – Бедный, ущербный ребёнок! А с попами это хорошо. Не зря трудились.
– Какой же она ребёнок, Дарья Захаровна!? – поправила подругу Клавдия Петровна. – И не ущербная вовсе! В здравом уме! И на выданье уже! А с попами всё ладно вышло. Ладно, очень ладно… Аж душа поёт!..
– На выданье!? – удивились душечка с милочкой.
– Не ущербна… Это хорошо! Сколько ж ей годков-то? – вопросительно взглянув на Клавдию Петровну, проговорила милочка.
– Да уже не годков, а целых лет! Говорят, семнадцать, а то и все восемнадцать, а кое-кто поговаривает, что все двадцать, а только я думаю, что и того боле. Видела её, правда вскользь, но скажу вам, дорогуши, не ребёнок она. Скрывать не буду, стройна, высока, на лицо мила, но уж больно горда. Ни на кого не смотрит, голову прям аж вот так держит. – Опустив долу глаза, Клавдия Петровна, показала, как именно держит голову дочь полковника.
– Ох, ты ж, Господи, Боже мой, как же она с такой перекошенной головой ходит-то. Так-то совсем, прям, неловко, неуклюже как-то. Надо бы прописать и про это. Уж больно интересно, – предложила милочка Дарья Захаровна, склоняя голову вправо, влево и вытягивая вперёд, чем вызвала улыбку на губах подруг.
– Вот так и ходит. Вся, прям, из себя такая… гордая. Мы для неё вовсе как бы и букашки. Ходит, голову набекрень и не видит никого вокруг, – возмущалась Клавдия Петровна.
– Э-хе-хе! А красива, говорите? Ведь так? – спросила Клавдию Петровну душечка Раиса Николаевна.
– Красива,