солнце светит – значит, быть дождю,
дождь идёт – ну, это к снегопаду,
равен циферблат календарю,
похоронная процессия – параду
словно в огороде – всё хреново,
ничего на солнце, кроме пятен,
в этом мире только зло и ново:
тем, как утверждают, он прекрасен
Последняя ночь в Арко
под полнолуньем, в сиянии ночи
горы горбатятся долгой стеною,
где-то звезда моя бродит средь прочих,
свет её, верно, скоро закроют
тихо застыли в саду кипарисы,
замок над ними горит, недоступный,
воздух и мысли отчётливо чисты,
воля и вера – спокойно послушны
может, вернёмся, когда-нибудь? – может,
снова вздохнуть эти кручи и грозы,
Гарда застыла на мраморном ложе,
бархатной, нежной и колкою розой
Пятый Распятый1
их распинали,
считая тыщами,
а, впрочем,
считая ли? и – зачем?
утыканы были
холмы израѝльские
и ватиканский —
где брали деревья
для этих лесов?…
ещё иудеи,
от обрезанья
ещё нет отказа,
и вера в Иисуса
пока только ересь…
________
мы помним только пятерых,
а остальные все – в забвеньи,
для них – ни памятник, ни стих,
и их история – мгновенье
__________
он принял крест,
косой – так проще,
жаль, что новинка
опоздала,
кресты не в моде:
древесина
опять, увы,
подорожала…
_________
и крест, вознёсший иудеев
на муки, в небеса и к Богу,
от Таврии до Пиренеев
открыл крестящимся дорогу…
Тренто
спокойно, капучино, Данте,
от Альп жара, от кипарисов тени
буддист над кофе погрузился в мантры,
дома стоят, чуть покосившись в лени
глоток соаве, и ещё соаве,
на тонкой шпильке синяя маслина,
ты далеко, и разговор меж нами
как будто ни о чём, но до оргазма длинный
пройдёт и это, набегут и тучи,
и хлынут с гор отрада и забвенье,
настанет миг, загадочный и лучший,
бессмертный мир несбывшихся рождений
СЕНТЯБРЬ
бабье лето
золотые косы
осени уставшей,
ветер нежно носит
желтый лист опавший…
в небе журавлином
облаков одежды,
отлетают с клином
бывшие надежды…
грустно и печально,
и легко, как в песне,
в круге изначальном
просто всё и честно:
вот, уйдёт, что было,
не вернуть, не встретить,
а теперь уныло
ждать прощальной вести…
шаг