Уже с первых слов стало ясно, что это была не лекция – проповедь. Джи Хе рассказала о том, как была потеряна в юности, как сбежала от родителей и бродяжничала, напиваясь в неблагополучных районах Пусана, где она тогда жила. А потом ее спасло слово Ким Тэ Хо, которое и мы теперь должны принять.
Говоря, она едва не плакала, и я могла поклясться, что она не врет. Но… Неужели этому Ким Тэ Хо мало адептов? Зачем ему еще и мы?
Снова и снова Джи Хе повторяла, что мы должны открыться для учения, которое несет Ким Тэ Хо и которое, по ее словам, уже живет в нас. Джи Хе называла Ким Тэ Хо словом «могса». Его значения мы с сестрой не знали – помогли слайды. Рассказывая о международной деятельности того, что она до сих пор называла «молодежное движение „Лидеры новой Азии“», Джи Хе показала слайд, на котором Ким Тэ Хо сидел за круглым столом в окружении людей европейской внешности. Перед ним стояла табличка с именем на двух языках. По-корейски было написано: «Ким Тэ Хо могса». А по-английски: «Пастор Тэ Хо Ким».
Сомнений не осталось – мы оказались в лагере сектантов. Но несмотря на это, ни тогда, ни после мы не слышали ни от кого здесь о Боге. Это удивило меня, а позже я узнала, что даже само слово «Бог» позволено произносить только Пастору. Он один благословлен нести высшую волю. Ему одному она открыта и доступна. И так же, как о Боге, никто здесь не говорил и о нем самом. Все, что рассказывала нам Джи Хе, и все, что могли обсуждать остальные, – слова проповедей, сказанные Пастором когда-то. И ни слова о нем. Кто он на самом деле и где он сейчас – спрашивать было бесполезно. «Пастор всегда с нами», «Пастор в каждом из нас», «Пастор совсем рядом». До поры до времени все это звучало сектантским бредом, которому я не придавала значения. Тогда я думала только о том, как сбежать.
Наши знания о месте, где мы находились, ограничивались названием провинции. Где конкретно в Чолланам-до располагался лагерь и что еще было поблизости, мы не имели понятия. Мы не знали даже, как далеко находится так называемая «клиника», принимающая работников-волонтеров из лагеря, и как туда добраться. К тому же мы не были уверены, что нам вообще стоит там появляться: «клиника» могла оказаться и не больницей вовсе, а подразделением секты.
Мы должны были найти путь к ближайшему населенному пункту, откуда ходит транспорт до Сеула или другого крупного города. И выход был один – идти наугад через лес. А чтобы не быть пойманными, отправляться нужно было ночью.
Впереди был целый день, и мы решили раздобыть еды впрок, чтобы в пути не голодать. Сейчас от одной мысли о еде меня начинало мутить, но слабость, которая то и дело разливалась в теле, давала понять, что долго без еды я не продержусь. Моя собственная физиология работала против меня – я из тех людей, кто плохо переносит голод. Я не поправляюсь независимо от того, что и в каких количествах