Ответ оказался верным.
– Да-да, – затараторила Джи Хе, по-сестрински обнимая меня за плечи длинными тощими руками, – вам ко всему здесь придется привыкнуть. Все новое, это бывает…
Я натянула на лицо вялую улыбку.
– Честно говоря, – начала я, – мне совсем не хочется есть… Тошнило так сильно… Я думаю, сегодня мне придется пропустить завтрак…
Сестра больно ущипнула меня, но было уже поздно, лицо Джи Хе вытянулось, а глаза впились в меня цепкими крючками.
– Нет-нет, – сказала она, – ни в коем случае! Тебе кажется, что ты не голодна, но, девочка моя, ты так слаба после такой ужасной ночи. Нет уж, ты должна позавтракать. Обязательно должна! А пока отдохните у себя – до завтрака я освобождаю от заданий вас обоих.
Протестовать было бесполезно, излишняя настойчивость могла вызвать подозрения. Джи Хе продолжала пялиться на меня, напряженно сощурив глаза, словно собиралась взглядом расколоть мой череп и, забравшись прямиком в мозг, покопаться в нем своими нервными пальцами. Я поклонилась и молча кивнула.
– Так сложно было промолчать? – вскипела Катя, когда мы оказались в комнате. – Теперь она глаз с тебя не спустит, пока ты не впихнешь в себя всю ту дрянь, что они набадяжили!
Я чувствовала себя полной идиоткой.
– Прости, – выдавила я, – хотела как лучше.
– Знаешь что? Не умеешь врать – не открывай рта! – рявкнула сестра.
– Но мы же в любом случае не собирались есть…
– Да, но сказать об этом надо было не так и не тогда!
Мне пришлось согласиться.
– Давай решим: говорим и делаем только то, о чем договорились друг с другом, – сказала Катя.
– Хорошо, – отозвалась я. – Буду молчать.
– Рая, я не прошу тебя молчать! Веди себя как обычно. Как вчера – как будто ты не видела запись. У тебя просто разболелся живот, и все!
– Я поняла.
То, что мы не могли сбежать сразу, было ужасно. Скрываться, притворяться – это не мое. Но меня все еще мутило, да и Катя, на первый взгляд казавшаяся бодрее, была бледна как полотно и то и дело опиралась на стену, чтобы удержаться на ногах. Да уж, отрава у них что надо.
– Как ты думаешь, что это было? – спросила я.
Сестра уставилась на меня в непонимании.
– Я про еду. Что они туда добавили?
– Понятия не имею, – она пожала плечами. – В лучшем случае какую-то дурман-траву – помнишь, как весело нам было? В худшем – яд или легкий наркотик.
– Но почему с остальными все в порядке?
– Привыкание. Они все уже давно подсели на это. Это сектанты, Рая. Они не такие, как мы. Ты ведь тоже заметила, какие все здесь странные. Начиная с этой нелепой утренней церемонии. Господи! И как я сразу не поняла!
– Заметила, но… Я думала, ну, знаешь, они ведь корейцы… Другой менталитет, и все такое.
Сестра шумно выдохнула. Ослабшая от действия яда, она все равно была собранной.