и станет ему этим дорога, то почему бы в самом деле не начать таскать ее за собой по тем весям, куда его пошлет долг, не помогать ей этим конечно же делать карьеру и как-то выстраивать судьбу? Да у чистокровной немки в сложившихся обстоятельствах не может быть лучшей и более желанной судьбы и перспективы, не говоря у же о польке, дочери народа, у которого особых перспектив в принципе нет! Это будет и благородно, почти по-рыцарски, и гуманно, ведь немецкое сердце, наследник не только великих воинов и королей, но и великих философов, должно уметь быть милосердным. Да, всё так, он потом, через недели две или три, разберется уже, как и что будет. Она целиком в его власти, он сумеет овладеть ею, но постарается сделать это достойно, соблюдая форму, насколько это возможно – из уважения хотя бы если не к ней, шлюхе под евреем, без стыда и чести, а к подаренной ей судьбой редкой красоте. О, польская шлюха, легшая под еврея, с лицом «мадонны» и телом, пробуждающим ярость желания, коммунистка она и подпольщица, или же нет, даже не подозревает, в какой власти у него находится со вчерашнего вечера, еще даже не зная его, навряд ли даже приметив его вчера среди зрителей на концерте! И понимая это, оберштубманнфюрер, во-первых, удивлен самому факту, а кроме того – удивлен той бесконечности возможностей, которую, как оказывается и становится иногда понятным, вмещает в себе слово «власть», внезапному пониманию бесконечной зависимости человека в мире от множественных нитей и связей, и главное – от воли чего-то высшего и стороннего. Вот она – думает, что ее судьба, якобы любимый мужчина, события и планы ближайшего будущего принадлежат ей, а на самом деле – всё это и она сама уже давно принадлежат
ему, о существовании которого она скорее всего еще даже не догадывается, и ее планы и судьба будут определены им, встроены в им замысленное и воплощаемое, ибо ему дана власть. Она сейчас наверное думает, где-нибудь идя или чем-то занимаясь, что живет своей, более менее понятной и спланированной жизнью, которая принадлежит ей, а на самом деле – именно с этого и следующего мгновения принадлежать ей перестанет, ибо ему дана власть, и волей данной ему власти ее возьмут в работу. Он довольно хохочет, нажимает вызов дежурного офицера-секретаря, и тот, войдя и вскинув руку, начинает тщательно и четко записывать в блокнот множественные распоряжения оберштурмбаннфюрера.
Глава седьмая
ТУЛУП ДЛЯ КОРОЛЕВЫ
«Он очень изменился и постарел за эти несколько месяцев… Со стороны в особенности видно… а с этой бородой и вечно растрепанной, поседевшей шевелюрой – похож на какое-то чудное существо… на персонаж из старых польских сказок или из романов Сенкевича о легендарных временах…»
При этих мыслях глаза Магдалены, почти не видные, на мгновение начинают лучится весельем…
