– Они отведут тебя до дороги. Пусть нас рассудит Аллах…
Обратный путь до деревни прошел быстрее, потому что я знал путь и шел по нему скорее, к тому же он шел с горы, а не в гору. Я понимал, почему один из моджахедов переспросил и почему так разозлился шейх. Моджахед спросил, действительно шейх хочет, чтобы они отвели неверного до дороги, а не убили, а шейх раздраженно подтвердил приказ. И все равно я каждую минуту ждал выстрела, не верил, что выпустят.
В деревне моджахеды нашли транспортное средство. Старый трехколесный мотоцикл с большой открытой платформой сзади. Такие здесь использовались для перевозок, они проходили по дорогам, которые не выдержат давления груженого грузовика, а их двухтактные моторы питались самой дрянной соляркой. Сзади на голый металл бросили груду тряпья – и так грузовой мотоцикл превратился в пассажирский.
На обратном пути я замерз, как не замерзал до этого. Совершенно отмороженный мотоциклист (все мы в руках Аллаха, – исламская интерпретация пословицы «Кому суждено быть повешенным, тот не утонет») гнал по узкой горной дороге на неошипованных шинах со скоростью километров сорок, вскрикивая что-то лихое на каждом повороте. От ледяного ветра я буквально задубел и держался из последних сил. У моих провожатых заиндевели бороды, и один из них, кажется, читал ду'а, чтобы выбраться живым и невредимым из этого адского тарантаса. Если молодой мотоциклист решил произвести на нас впечатление, ему, черт возьми, это хорошо удалось.
Нас еще и трясло.
Потом трясти перестало, и я понял, что мы выскочили на трассу. Над трассой на Кабул постоянно висел запах дизельной гари, тоже известная примета…
– Приехали…
– Да спасет вас Аллах на вашем трудном пути… – проговорил я, протягивая руку своим злейшим врагам.
Моджахеды помялись. Потом руку пожал один, затем и другой.
– Иди с миром, неверный…
Трещащий, как пулемет, тарантас тронулся – местные обычно потрошили глушитель, чтобы добавить немного мощности, – а я побежал (чтобы согреться, хотя бегом это можно было с трудом назвать).
Был ли у меня жучок? А сами как думаете…
Идущий в сторону Кабула «Датсун» с мощным багажником на крыше свернул с дороги и затормозил, поднимая снежную пыль. Я побежал следом.
– До Кабула подбросите, уважаемый.
– Садись.
За рулем был Араб, закутанный в яркую клетчатую куфию. Больше я никому не мог довериться…
– Назад садись…. – сказал он, управляя машиной.
Я полез назад. Там была спортивная сумка с кучей чертовски приятных, самых лучших вещей, которые сейчас мне были нужны. Носки и варежки ручной вязки, из собачьей шерсти, и верблюжье одеяло. Только сейчас, оказавшись в тепле, я понял, как я замерз. Большой термос, в котором был сваренный по-бедуински крепкий соленый чай с жиром, густой, как молоко, – вкус