Я – гой. Равиль Садыков

в Израиль, была припасена литровая бутылка виски, купленная им там же в аэропорту, перед самым отлётом. И мы всю дорогу опустошали её содержимое. Мы не были знакомы до того момента, как оказались в салоне самолёта. Но пара стаканчиков крепкого алкоголя моментально сблизила нас, и уже через несколько минут мы стали чуть ли не самыми закадычными друзьями. Он рассказал мне о себе, а я поведал ему историю своей жизни. Я не помню, как его звали, и после приземления в аэропорту имени Бен-Гуриона119 мы уже больше никогда не виделись, хоть он мне и написал свой телефон, и я обещал, что обязательно позвоню ему, как только смогу устроиться. Но я так и не позвонил.

      Когда мы прилетели, у меня страшно болела голова.

      Вопреки расхожему мнению, что у трапа самолёта нас будет встречать восторженная толпа людей, размахивающих израильскими флагами, и приветствовать нас на нашей «исторической родине»120 – всего этого не было. Как не было и красной ковровой дорожки, выстеленной от трапа самолёта до здания аэропорта, приветственных речей, музыки и кружащихся в весёлом танце молодых людей. Всё было обычно, буднично, не так, как это изображалось на рекламных плакатах и в рекламных роликах.

      Была жаркая и душная ночь. Слышалось стрекотание цикад121, пробивавшееся даже сквозь рокот самолётных двигателей. Мы стояли одной большой кучей у входа в здание аэровокзала, пытаясь успокоить капризничающих детей, – сказывалась усталость, бессонная ночь и долгая и изнурительная дорога. Дети непрерывно спрашивали нас: «А зачем мы сюда приехали и почему мы не можем вернуться домой?» Что мы им могли ответить на это? Что у нас теперь нет дома, что он остался далеко, и мы никогда в него не вернёмся…

      Я помню, как моего старшего сына, которому на тот момент едва исполнилось восемь лет, пришёл проводить его друг-одногодка. И как они оба плакали навзрыд, сидя на кухне. Дети, они каким-то шестым чувством понимали, что больше никогда не встретятся в этой жизни. Трудно представить, что происходило в этот момент в их душах.

      Есть такое высказывание, которое приписывают Конфуцию122, древнему китайскому мыслителю: «Не дай вам Бог жить в эпоху перемен».

      И вот мы стоим угрюмые, как нашкодившие школярята123, ожидая, что с нами произойдёт дальше. Через некоторое время из здания вышел строгого вида «дядька» в голубой футболке с короткими рукавами и белых шортах и стал объяснять, что нам следует делать дальше. Я слушал его невнимательно, то и дело отвлекаясь и с любопытством оглядываясь по сторонам. Всё вокруг было для меня непривычным и новым. И вдруг я услышал:

      «Молодой человек! Молодой человек!»

      Я машинально оглянулся.

      «Да, да. Это я к вам обращаюсь, мужчина. Вам всё понятно, что я сейчас сказал?»

      Я с недоумением посмотрел на «строгого дядьку». По правде говоря, я пропустил большую часть из того, о чём он говорил. Но, несмотря на это, я твёрдо ответил:

      «Всё прекрасно слышал и всё прекрасно усвоил».

      Но судя