Она открыла входную дверь и точно так же, как жена, Марунька повисла на шее сына.
– Я молюсь за тебя денно и нощно. Да хранит тебя Бог от этих дерьмократов, будь они неладны. Тут какие—то фулиганы все приходят, спрашивают, иде тебя отыскать можно. Очевидно норовят свести с тобой какие—то счеты. А ты что, один? а где жена, детишки? Если они в Ужгороде, то лучше им тама и оставаться, пока не наступит спокойствие.
– А что, у нас неспокойно? коммунистов никто не преследует? Поесть чего—нибудь приготовь: весь день куска хлеба во рту не имел, – сказал сын, бросая шляпу на знакомую полочку над вешалкой.
– Есть сало, чеснок, тушенка в литровых банках, выбирай. Мне для тебя ничего не жалко. А ты переночуй, а завтрова чуть свет переберись к моей внучке Абии, что живет возле дубовой рощи недалеко от Дилка. Тама полнейшая безопасность. А я тут буду всем объяснять так: никого не видела, ничего не знаю. Али скажу так: в Китай сбежал. Поезжайте в эту Китаю, тама его и найдете, – тараторила матушка, танцуя у плиты.
– Умная ты мать, ничего не скажешь. С тобой не пропадешь. Если бы у меня жена такая была.
– Консипирация, сынок, консипирация, а что поделаш?
– Да, конспирация – мудрое ленинское изобретение, – подтвердил сын. Он гордился тем, что мать, неграмотная женщина, по всем параметрам соответствует кухарке, политически подкована и в этом исключительно его заслуга.
– А ты в Бога веришь, мама? Я раньше не видел, чтоб ты молилась.
– Зачем спрашивать? у каждого из нас – свой Бог. У тебя – свой, у мене – свой, но так как твой Бог низложен, забудь его и переходи в нормальную веру. Ежели бы ты так поступил, я была бы очень рада. Этот Бог – вечный, сынок.
– У тебя самогон есть? – спросил сын.
– Нет, но для тебя найдется. Прими для успокоения, сон лучше будет.
Дмитрий Алексеевич снял пиджак, а в ванной и рубашку, и охладился до пояса чистой, как слеза, водою. Черная, с белыми пятнами кошка, настороженно дежурила у входа в комнату. Она была уверенна, что к ней в дом, где она полная хозяйка, пришел не званный гость и ждала, чтобы он убрался восвояси. Дмитрий Алексеевич возвращаясь из ванной, наступил ей на лапку. Кошка заверещала и тараща ненавидящие глаза, поплелась в угол.
5
Между тем события развивались настолько благоприятно, бархатная революция была настолько бархатной, настолько нежной, не характерной для России, что она свободно может быть внесена в книгу рекордов Гиннеса.
Вчерашний коммунист Ельцин, вышедший из партии еще до низложения режима, стал руководителем русского демократического государства, а в Киеве коммунист Кравчук взял бразды правления независимой Украиной. Поэтому никакой команды о разгоне коммунистов на местах не поступало и не могло поступить. Работники райкомов партии просто перестали уплачивать членские взносы, поменяли вывески на зданиях