– Я хочу построить дом на дедушкиной земле, и потому пришел просить разрешение, выдать такую бумагу, в которой сказано: разрешено строить домик в квадрате номер девять.
– У тебя так много денег?
– Денег нет, а вот лошадка есть, – сказал Иванко, – еле ноги волочит, правда, но по бревнышку в день притащить ею можно. Мы, фахтически, в лесу живем. Натащил кругляка, смастерил лачугу с одной входной дверью и одним окном и можно жить, сначала одному, а затем и жену привести, корову, на худой конец, козу приобрести…
– Хоть вы и живете в лесу, но это лес не ваш. Лес принадлежит государству, народу, а распоряжаюсь лесом и землей я, избранный народом, председатель. Так что прежде чем рубить лес и продавать его англичанам…
– Англичане лес у нас не покупают. Французы, немцы, испанцы, шведы, они берут у нас по дешевке, а продают у себя по тысяче долларов за кубометр.
– Я вижу, ты хорошо информирован, но мой тебе добрый совет: держи язык за зубами, потому что язык мой – враг мой.
– Понял, – покорно сказал Иванко.
– Тогда свободен, – повелительно произнес Лимон. Он уткнулся в бумаги, но Иванко не спешил уходить. Он продолжал стоять так же, потупив голову, помня, что лишние слова могут только навредить ему. Спустя некоторое время Лорикэрик поднял голову, и кисло улыбнулся.
– Ну, иди, я тебя не держу.
– Я хочу построить домик на курьих ножках; для себя. Мне спать негде. У нас в доме десять детей и отец с матерью живы. Ютимся все в одной комнатенке с одним окном. Братья постоянно лупят меня, говорят: уходи, куда хочешь. Я хочу остановиться на земле своего дедушки.
– Эта земля уже занята, – сказал председатель.
– Я знаю: она занята вами. Но у вас уже есть около пятидесяти гектаров.
– Откуда у тебя такие сведения?
– Земля слухами полнится, – не без хитрости произнес Иванко. Он осмелел и ехидно улыбнулся
– Гм, эти мне слухи! Скоро выдумают, что я вообще в эту Апшицу на собственном вертолете прилетаю. Ну, добро. Скоро я буду в ваших краях, зайду к вам, посмотрю, как ты живешь.
– Приходите, – улыбнулся Иванко и повернулся к выходу.
Лимон действительно пришел очень скоро. Буквально через день. Это была суббота. Он пригласил с собой и землемера Попу. Еще задолго до подхода к дому Ткаченко, они услышали, что-то вроде деревенской свадьбы. Только без музыки. Вскоре они увидели, что Иванко, весь окровавленный вылетел в открытое окно.
– Бежим! – приказал Лимон.
Около дома слабо тявкнула собака и тут же скрылась за углом. Когда они вошли в избу, мать Иванко лежала на полу с подбитым глазом и рассеченной верхней губой. У отца из виска сочилась кровь, он промывал рану водой из алюминиевой кружки, приговаривая:
– Вот сыночки, на отца руку подняли! Да я вас всех перережу, ублюдков! Недоноски паршивые!
– Не балаболь,