– Добрый, предобрый день, Дмитрий Алексеевич, как ваше здоровьице, как вам спалось, как ваша драгоценная супруга, уважаемая Мария Петровна проживают и доченька Реввола? Кто это так долго занимал ваше драгоценное время и даже сильно утомил вас, что и бровки свои вы начали хмурить и личико сереть начало? не колет ли где в бочку, не гудит ли в желудке?
– Что вы хотите, Абия Дмитриевна? – сухо спросил хозяин.
– Что я хочу? а что я могу хотеть? я хочу одного: чтоб вы, наш дорогой шеф здравствовали, чтоб у вас усегда настроение было самым хорошим, потому как ваше настроение это есть наше настроение, ваш покой есть наш покой. Мы почти срослися усе тутечки. И это было бы верно на сто процентов, если бы разные отделы Белого дома так не враждовали между собой, не доносили друг на друга. Поломайте, дорогой наш президент эту порочную систему доносительства. Мужики даже дерутся, в кулачные бои вступают друг с другом, а бабы их подзуживают и потирают руки от удовольствия. Вот и у меня тут заявление на земельный отдел. Они все гребут под себя, понимаете вы меня, под себя. Один не гребете, один вы – чист.
– Я уже устал от ваших дрязг. И от шептунь устал. Голова от вас всех болит.
– Правду сказывают: у нас настоящее осиное гнездо, Дмитрий Алексеевич. И в этом гнезде одна жаба всех душит, но никак задушить не может окончательно и бесповоротно. Никого удушенного мы ни разу не хоронили коллективным способом. Все мы лишь одним озабоченны.
– Чем?
– Чтоб вы были в добром здравии, потому как вы для нас – все! Каб не вы, мы все занимались бы одним и тем же.
– Чем?
– Писали бы жалобы президенту. Друг на друга. И на вас тоже.
– Давайте ваш донос сюда.
Абия передала целый трактат на десяти страницах.
– Вот тут все и описано, – сказала она.
Но Дмитрий Алексеевич изорвал ее докладную на мелкие кусочки и выбросил в мусорную корзину.
– Что вы натворили, солнышко красное? да я же целую неделю трудилась над этим трахтатом.
– Вы не на именинах, Абия Дмитриевна, говорите конкретно, кто, чем занимается!
– Если говорить конкретно, то мы, значит, с самого утра причесываемся, прихорашиваемся, улыбаемся перед зеркалами, коих у нас полно у тувалетах, благодаря вашей неустанной заботе об укреплении быта, санитарного, так сказать требования, шоб чистота была в колидорах и тувалетах…
– Мавзолей! – кликнул Дискалюк. – Убери эту длинную балаболку, я не могу сосредоточиться на важных государственных вопросах. И заходите все, все!
– Благодарствуем, – произнес Мавзолей. – Ну-кось, посторонись, Абия Дундушак. Дай дорогу молодому поколению.
Все зашли за Мавзолеем