Вскоре Пия вышла на террасу с фотоальбомом и принялась показывать мне свадебные фотографии моих родителей. Не успела она открыть альбом, как вокруг нас собрались другие женщины и принялись наперебой дополнять ее рассказ и помогать переворачивать страницы.
– Вот! – Пия указала на большое парадное фото. – Твоя мама в моем венчальном платье. Какая все-таки прелестная пара!.. А это твой двоюродный братик Франческо…
– Подождите! – Я попыталась удержать ее руку, но тщетно. Пия, видимо, не понимала, что я не помню отца и никогда не видела его фотографий, а единственный снимок моей матери, стоявший на рояле тетки Роуз, был сделан на школьном выпускном вечере.
Альбом Пии стал для меня неожиданностью, и не столько потому, что мама была на солидном сроке беременности (живот выпирал под свадебным платьем), но оттого, что наш отец оказался каким-то древним старцем. Конечно, ему было не сто лет, но по сравнению с мамой, молоденькой выпускницей колледжа, бесенком с ямочками на щеках, он походил на Авраама из моей детской Библии с иллюстрациями.
Однако они выглядели счастливой парой, и хотя снимков с поцелуями не нашлось, почти на всех фотографиях наша мама висла на руке супруга, глядя на него с обожанием. Поэтому спустя некоторое время я, пожав плечами, скрепя сердце предположила, что в этом благословенном солнечном краю прожитые годы не ложатся на мужчин тяжким бременем.
Женщины, столпившиеся вокруг, подтвердили мою мысль: ни одна из них явно не считала такой брачный союз сколько-нибудь странным. Насколько я поняла по их мелодичной итальянской скороговорке, обсуждали в основном свадебное платье, вуаль и сложное генеалогическое родство каждого гостя с моим отцом и с самими собой.
После свадебных фотографий настал черед фоторепортажа с наших крестин, но папы с мамой на них почти не было. На снимках Пия держала младенца: либо Дженис, либо меня – узнать было невозможно, а сама Пия не помнила, – а Пеппо гордо нес на руках другого. Крестили нас, оказывается, дважды: первый раз в церкви, а второй – снаружи, под солнцем, в купели контрады Совы.
– Такой был хороший день, – вспоминала Пия с грустной улыбкой. – Ты и твоя сестричка стали маленькими civettini, совятками. Очень жаль, что… – Она не договорила, но закрыла альбом очень нежно. – Как давно это было… Иногда мне кажется – неправда, будто время хороший лекарь… – Тут ее прервала какая-то суматоха в доме. Кто-то нетерпеливо несколько раз громко позвал ее по имени. – Пойдем. – Пия поднялась, отчего-то встревожившись. – Это, должно быть, Нонна.
Бабуля Толомеи, которую все называли Нонной, жила у одной из своих внучек в центре Сиены, но сегодня ее позвали на ферму, чтобы познакомить со мной. Поездка явно не входила в ее планы сегодня. Она стояла в коридоре, одной рукой