В воздухе мелькнуло черное тело, Шамсин прыгнул, не издав ни звука. Змея резко изогнулась назад, ужалив врага. Спереди-назад, снизу-вверх. На это потребовался всего лишь миг, но за этот миг Маташ освободилась, и еще одно гибкое тело пресмыкающегося ринулось вперед. Они ударились и тут же отпрянули назад.
Все это случилось так быстро, что Ишан не успел пошевелиться. События доходили к нему с запозданием. На траве лежит Шамсин, его безжизненные глаза смотрят вверх, в них отражается небо. Маташ лежит на боку в ее глазах отражается трава. Сакрам полусидит, тело дергается.
– За что, Маташ? За что, дочь?
Она умерла, хотел сказать Ишан, но она еще жила.
– В моих глазах он увидел озера, отец.
– Шамсин услышал колыбельную, вспомнил себя, глупый щенок, но ты же моя плоть и кровь.
– И кровь моей матери.
– Что мог дать тебе нищий в дырявом халате?
– В моих глазах он увидел озера, отец.
– Неужели глупые слова и куклы значили для тебя так много?
Она не ответила.
Сакрам посмотрел на Ишана. – Всего три дня, – прошептал он, – всего три дня… Налетел вихрь, он подхватил Ишана, и наступила темнота…
Он очнулся возле дороги, в том месте, откуда его унесли. Рядом валялись вещи. Шатер, обрывки ленточек, с помощью которых он вязал кукол, посуда. Ишан взял лишь тыквенную бутылку с широким горлышком.
После пережитого ноги слушались с трудом, но Ишан упрямо шагал по дороге в аул. В руке он сжимал бутыль с халвой для Ашат…
Книга
Он стоял у стола в своем недорогом клетчатом пиджаке и кепочке, высокий, слегка сутулый, а директор задавал вопросы.
– Педагогическое образование?
– Нет.
– А кем до войны работали?
– Наборщик в печатной мастерской.
– А во время войны?
– Сержант, пехотинец, шестой участок.
– Куда ранены?
– Осколок в правом легком, и поврежден сустав правой руки.
– Свои дети есть?
– Нет.
– Мда, – директор комиссии по надзору за детьми встал и, неловко прихрамывая на протез, подошел к карте. – Я просил кого-то, кто имеет хоть какое-то отношение к детям, но видимо, вы единственный, кого им удалось разыскать.
– Я пытался отказаться, – кивнул Спок, – но мне сказали, что у них действительно больше никого нет.
Наступила долгая пауза. Оба собеседника смотрели на карту города и думали о том, что было им известно, что было известно каждому жителю города и, наверное, всем людям в стране. Аквианийцы подошли к городу внезапно, но взять сходу не смогли, обложили осадой. Фронт откатился на сто километров южнее, но со своими город связывала река. Водный путь был узкий, простреливался с обеих сторон, тем не менее по нему к осажденным шли баржи, подвозившие боеприпасы и редкое подкрепление. Ситуация на их участке фронта была сложная, поэтому не стоило надеяться на быстрое