– Мэгги, разве ты не знаешь, что я люблю тебя?
Она притворно улыбнулась.
– Конечно, любишь, Сэм. Мы собираемся пожениться, не так ли? – Она в последние две недели была слишком поглощена горем и могла только плакать. Теперь она стала сильнее и будет лгать, пока дело не будет сделано.
Он застонал.
– Мэгги, я хочу, чтобы ты села и послушала меня.
Она села с безразличным видом.
– Я прочел статью о стадиях горя. Думаю, ты сейчас между стадиями отрицания и гнева. Дело в том, что… – он пристально всмотрелся в ее лицо. – Не доверяй своим чувствам в данный момент. Мне тоже тяжело, но мужчины и женщины горюют по-разному. Тебе нужно с кем-нибудь поговорить, Мэгги. Правда.
Она сердито смотрела на него.
– Я тебе уже говорила, что не буду ходить к психоаналитикам. Что они могут мне сказать? Что мой сын мертв и я горюю? Я и так это знаю.
– Тебе нужно выговориться, Мэгги. Я тебя не принуждал, но теперь вижу, что ошибался. Я здесь и буду слушать. Ты не хочешь попробовать рассказать мне, что чувствуешь?
Мэгги закрыла глаза. Не имеет значение, что она ему скажет. Через три дня ее беременность прервется.
– Я просто хочу поспать, Сэм, если не возражаешь.
Мэгги отстранилась, разделась до комбинации и забралась под одеяло. Мысленным взором она видела один и тот же предмет. Ее пистолет. Тот, который папа подарил ей в Маконе, в штате Джорджия, когда ей было двенадцать лет. Несколько белых мужчин напали на нее в лесу, но папа подоспел вовремя. Потом он купил пистолет и научил ее стрелять. Он сказал:
– Убей их, малышка, если они придут за тобой. Бог не хотел, чтобы ты стала жертвой насилия.
Мэгги никогда не носила с собой этот пистолет. Она полагалась на молитву. Пистолет до сих пор лежал там, куда она спрятала его тридцать лет назад, – в носке, на дне коробки в сундуке с памятными вещицами. Феликс позволил им хранить его в подвале, где девять богатых обитателей этого дома держали вещи, которыми не пользовались.
Как всегда без приглашения, Сэм разделся до трусов и забрался в постель рядом с ней.
– Мэгги, позволь мне помочь. Что ты сейчас чувствуешь?
Когда он дотронулся до нее, она заплакала:
– Ты оставил нас с Джессом одних!
– Я не должен был, но, Мэгги, ты мне так велела.
– Как ты мог доверять моим суждениям в то время, когда я переживала такой стресс? Разве не ты тот человек, который перехитрил Теомунда Брауна?
Сэм потер лоб.
– Наверное, это оборотная сторона любви к человеку, который умеет заткнуться и выполнять приказ. Ты приказала мне поехать и попросить прощения у Корал, и я это сделал. Я не должен был, эту часть вины в смерти Джесса я признаю. Что касается другой, поверь мне, нет такого мгновения, когда бы я не мечтал искупить ту боль, которую причинил двум женщинам, которые любили меня и верили мне. Я теперь все время хожу в церковь, как ты мне всегда советовала, но не на исповедь, потому что какой священник отпустит мне эти грехи?
– Ты