Все же слова «великий Парвус» кольнули Ленина не то в левый бок, не в лысину, он вздрогнул и чуть не разбил чернильницу.
– Этот Парвус, этот Гельфанд, он хочет подмочить мой авторитет в партии, я давно это заметил. Я этого не допущу. – Он стукнул кулаком по крышке стола и положил подбородок на раскрытую ладонь. – Как бы его убрать с дороги? Фюрстенберг, подскажи. Повесить, расстрелять? Это мог бы сделать Коба—Сталин, вызови его, Якуб. Ну, что ты смотришь на меня, как баран на новые ворота? вызови его и все тут. Зачем ты сюда пришел, я же не вызывал тебя, сволочь? Дай ему десять тысяч и дело с концом. А если мало, то дай двадцать. Денег у тебя… около миллиона.
– Зачем убирать? подружись лучше с ним. Ты этого Апфельбаума куда подевал? Он же писал произведения, подписывая их твоим именем. И иногда заменял тебе женщину. А это, я те скажу, самое лучшее лекарство.
– Снимай штаны, я и тебя хочу испробовать.
– Я не готов к этому. Мне бы облегчиться.
– Ты забываешься Фюстенберг. Я никогда не занимался мужеложством, особенно после того, как приехала эта красотка Инесса. Я на нее переключился.
– Володя, не злись. Ты всех куда—то убираешь, отсылаешь… трахаешь по очереди, слюнявишь всех. Апфельбаум на тебя жалуется…
– Зиновьев что ли? Он мне надоел. Отправил его, пусть идет, куда хочет, пусть проветрится. Все, Ганецкий, уходи. Устал я от вас всех. Подремлю, потом прочитаю эту газетку. Что там думает этот твой Парвус?
– Ты Парвуса не трогай, он сделает для тебя то, что ни один еврей в мире не сделает: он предоставит тебе власть на блюдечке с голубой каемочкой.
– Пошел вон, Ганецкий. Ты тоже мне уже надоел. Все вы мне надоели, и все надоело. Вождь мировой революции гневается.
Едва Ганецкй (Фюрстенберг) плавно закрыл за собой дверь, Ленин раскрыл газету и замер от неожиданности…, там светился план будущего Октябрьского переворота 17 года. Мудрый этот Парвус, черт возьми. Но Ленин в этом проекте значился только как второстепенная личность, как исполнитель. Это его задело. Но то, что было в этом плане, пригодилось Ленину очень кстати. Он стал переделывать этот план на свой лад. В плане Парвуса сказано:
«Пролетариат не может нанести классового удара своему правительству, не совершая „государственной измены“, не содействуя поражению, не помогая распаду „своей“ империалистической „великой“ державы», – доказывал он с пеной у рта довольно путано. Это было как раз то, что потом Парвус донес в Германский генеральный штаб. И там согласились на сотрудничество с изменником своей страны России Лениным, Парвус запрашивал пятьдесят миллионов золотых марок. Это Ленина взбодрило. Как же, почему же он сам не догадался? Надо встретиться с этим Парвусом и придушить его, а план… выдать за свой.
«Этот Парвус, паршивец, с выпученными глазами, видит дальше меня, это недопустимо, —думал Ленин и возмущался, – идиот этот Парвус