– Я привел их, – громко сказал Олак, но ему никто не ответил.
Тогда он по-хозяйски обогнул стол и направился к дальней от входа стене, в которой, поспешившие за ним гости, увидели еще одну дверь, прикрытую от посторонних глаз красивым желто-серым пологом. За ней находилась укромная комнатка с низким деревянным потолком, расписанным затейливыми разноцветными узорами, и стенами, сплошь затянутыми толстыми коврами. Ковер лежал и на полу, так что Хейзит, когда вошел, не услышал даже собственных шагов. Зато он увидел перед собой длинную лавку, заваленную подушками, на которой полулежал неопределенного возраста бородатый мужчина в просторной полотняной рубахе, закрывавшей его плотную фигуру по самые щиколотки и отличавшейся от одежды простого фолдита разве что богато вышитым воротом да тонкой работы медными бляшками на широких рукавах. Мужчина был босиком, что делало его еще более схожим с обитателем окраин Вайла’туна. Сидевший у него в ногах Локлан производил впечатление благородного эделя, снизошедшего до разговора с простолюдином. Волосы Ракли – а в роли «простолюдина», как нетрудно было догадаться, выступал именно он – всегда такие же пышные и кудрявые, как у сына, хотя и более темные, сегодня выглядели всклокоченными и отданными на откуп ветру, напоминавшему о своем существовании завыванием в трубе горевшего здесь же, у стены, очага. Воспаленные глаза с красными белками, недоверчивый взгляд которых встретил входящих, выдавали бессонную ночь. Нехитрое убранство комнаты довершали несколько железных канделябров, расставленных по углам. Если не считать пламени очага, они единственные разгоняли царивший здесь полумрак неровным, мерцающим светом.
– Ты можешь ступать, Олак, – сказал Локлан, вставая с лавки и делая несколько шагов навстречу гостям.
Слуга послушно, хотя и с некоторой неохотой, исчез за дверью.
– Вот те, о ком я тебе говорил, отец, и чьи смелые соображения заставили меня помешать твоему сну, – продолжал Локлан, ободряюще подмигивая Хейзиту. – Ты сам изъявил желание побеседовать с ними, и они явились по твоему зову.
– К чему такие сложные выражения, сын? – раздраженно отмахнулся Ракли, облокачиваясь на подушки и не предлагая гостям сесть, поскольку садиться было не на что. – С Фокданом я имел несчастье встретиться вчера, про Норлана я слышал от его отца с самых пеленок, а подмастерье Хейзит был надеждой и опорой безвременно ушедшего от нас мастера Хокана.